Глава 18 Психология

Глава 18

Психология

Во-первых, вы должны говорить правду. Нет ничего плохо в том, чтобы сообщить игроку, что он потерял форму. Любому, чье доверие ослабло, я отвечу, что мы — «Манчестер Юнайтед» и не можем позволить себе опуститься до уровня других клубов.

Когда необходимо поговорить с футболистом, выступившим ниже наших ожиданий, я спрашивал: «Что за фигня?»Затем добавлял: «Для игрока с твоими возможностями», чтобы они пришли в себя после первоначального шока. Критикуй, но и подбадривай в меру: «Почему ты играешь плохо? Ты способен на большее».

Бесконечные похвалы звучат фальшиво. Футболисты чувствуют это. Важнейший компонент отношений тренер-футболист — умение заставить игрока нести ответственность за свои действия, ошибки, уровень игры и, в конце концов, за результат. Мы все работали на результат. Подчас вымученная победа важнее, чем разгром 6:0 с голом после 25 передач. Лейтмотив неизменен — «Манчестер Юнайтед» должен побеждать.

Победная культура будет жить, только если я буду честно говорить футболистам, что думаю об их игре. И да, порой получалось решительно и агрессивно. Я говорил игрокам, чего клуб хочет от них.

Обращаюсь к молодым тренерам: не провоцируйте конфликты. Не ищите их, потому что они обязательно вас же и настигнут. Если идете на конфликт, игрок вынужден занять контратакующую позицию, и у него будет преимущество. Когда бывший капитан «Абердина», «Юнайтед» и сборной Шотландии Мартин Бакен[101] возглавил «Бернли», он ударил капитана команды в первую же субботу. «Хорошее начало, Мартин», — сказал я ему.

Мартин Бакен

Мартин был очень принципиальным парнем. Будучи игроком, он перешел в «Олдхэм» и получил 40 тысяч фунтов подъемных, огромные деньги на то время. Пребывая в плохой форме, он вернул деньги клубу. Он не мог оставить их у себя, потому что чувствовал, что их не заработал.

Представьте такое сегодня. На протяжении моей карьеры люди считали, что я придерживаюсь принципов Макиавеллизма[102]. Я не прибегал к черной магии. Я пользовался взятками по контракту[103]. Мои высказывания о том, что мы всегда прибавляли во второй части сезона, можно расценивать как игры разума, и я был заинтригован, когда тренер «Челси» Карло Анчелотти зимой 2009-го раскусил меня. Он сказал примерно следующее: «Алекс утверждает, что «Юнайтед» сильнее во второй части сезона, но и мы тоже».

Из года в год я твердил: «Подождите до второй половины сезона». И всегда работало. Я влез в головы своих игроков и стал зудящим страхом для соперников. Во вторую часть сезона «Юнайтед» вступали, как завоеватели, с адским огнем в глазах. Это превратилось в самоисполняющееся пророчество[104].

Постукивание по циферблату — еще одна психологическая уловка. Я не следил за временем. Иногда поглядывал на часы: слишком сложно суммировать все паузы, чтобы точно знать, когда закончится игра. Суть в том, что постукивание по часам влияло на соперников, а не на нашу команду. Увидев, как я указываю на часы и жестикулирую, соперник беспокоился. Он боялся, что добавят еще минут 10. Все знали, что «Юнайтед» умеют забивать в концовках. Глядя на меня, стучащего по циферблату, они думали, что придется защищаться против нас еще прорву времени, которая казалась им бесконечностью.

Они чувствовали себя осажденными. Они знали, что мы никогда не сдаемся и любим поздние развязки. Клайв Тилдесли комментировал для ITV финал Лиги чемпионов-1999. Перед началом компенсированного времени он сказал: «Юнайтед» всегда забивают», что можно сравнить со словами Кеннета Волстенхолма[105] во время финала чемпионат мира-1966. Вот это игры разума.

Существуют психологические правила обращения с отдельными футболистами. Нестандартное поведение помогает взглянуть на ситуацию их глазами. Все мы были молоды, поэтому поставьте себя на их место. Вы сделали что-то плохое, вы ждете наказания. «Что он скажет?» — думаете вы. Или: «Что скажет мой отец?» Цель — придать максимально возможный импульс. Что бы зацепило меня больше всего на данном этапе жизни?

Преимущество тренера в том, что он знает о желании футболиста играть. Все они хотят быть на поле. Поэтому лишая их этого удовольствия, вы отнимаете их жизнь. Это лучший рычаг воздействия.

В случае с Франком Макгарви я был последователен, говоря ему: «Ты больше никогда не будешь играть». Он поверил. Он верил три недели.

Закончилось тем, что он молил меня о втором шансе. Он осознавал, что вся власть сосредоточена в моих руках. Свободы, которые гарантировал его контракт, расходились тогда с реальностью.

Люди без конца обсуждали мои игры разума. После каждого моего заявления рой аналитиков искал подтекст, хотя в 98 % случаев его не было. Но психологическое давление делает свое дело. Даже суеверия — ибо все им подвластны.

На скачках в Хейдоке в 2010-м одна женщина сказала мне: «Я вижу вас по телевизору, и вы очень серьезны, а здесь улыбаетесь и получаете удовольствие».

Я объяснил: «Вы хотите, чтобы я несерьезно относился к работе? Моя работа завязана на концентрации. Все, что крутится в моей голове должно быть во благо игроков. Я не имею права на ошибки. Я не делаю пометок, не рассчитываю на видеоповторы, я должен быть прав. Это  серьезный бизнес, и я не хочу ошибаться».

Тем не менее я ошибался много раз. Я был убежден, что в полуфинале Лиги чемпионов против дортмундской «Боруссии» Петер Шмейхель совершил ошибку. Но тогда я не надевал очки на матчи. Петер сказал: «Там был рикошет».

«Рикошет у меня в заднице, — прокричал я, — не было там рикошета!»

Посмотрев повтор, я убедился, что мяч изменил направление. С тех пор я начал носить очки на игры. Я не мог допустить, чтобы такие ошибки сбивали меня с толку. Если ты спрашиваешь защитника, зачем он пытался оставить соперника в офсайде, а он отвечает, что не пытался, вы должны быть уверены в своей правоте.

Нельзя позволять футболистам убеждать самих себя, что тренер ошибся. Если они теряют веру в вашу компетенцию, они теряют веру в вас. На высшем уровне нужно постоянно держать в голове это утверждение. Нужно аккуратно подходить к тому, что говоришь игрокам. Попытка утвердиться в правоте может быть смешной. Мы играли в игру — угадай состав соперника. Однажды перед матчем Лиги чемпионов я сделал традиционный вдумчивый прогноз. Когда команда подошла к выходу, Рене Меленстен сообщил: «Босс, они сделали шесть изменений».

Я остолбенел, когда сравнил заявку со своим прогнозом. Ярость довела меня до кипения: «Вы это видите?— прорычал я игрокам, — они плюют на нас — думают, что могут привозить к нам второй состав!»

На заре карьеры мы играли с «Ковентри» в Кубке Англии на «Олд Траффорд» после того, как выбили «Ман Сити» в третьем раунде. За неделю до матча я поехал посмотреть игру «Ковентри» против «Шеффилд Уэнсдей». Вы не поверите, как плох был «Ковентри». Мы с Арчи Ноксом беззаботно вернулись домой. И знаете что? «Ковентри» великолепно сыграл с нами на «Олд Траффорд». Команды, приезжавшие к нам, часто представали в другом свете: другая тактика, другая мотивация, все другое. С тех пор я научился готовиться к домашним играми, исходя из лучшего, на что способны соперники: лучшая тактика, лучшее выступление. И делал все, чтобы этого все равно не хватило.

Лучшие команды приезжали на «Олд Траффорд», пытаясь нас напугать. Особенно «Арсенал». «Челси» — в какой-то степени, зачастую — «Ливерпуль». «Сити» с приходом шейха Мансура тоже приезжал с заметно возросшими амбициями. Как и команды, которые тренировали экс-футболисты «МЮ». Например, парни из «Сандерленда» Стива Брюса не робели на нашем поле.

За долгую тренерскую карьеру у меня выработался иммунитет против перешептываний и слухов, ходивших вокруг моих коллег, после трех поражений подряд. Успех оградил меня от СМИ, требовавших расправы. Они добирались до других, но не до меня. Это придавало мне сил в раздевалке. Плюсы касались и футболистов. Если тренер не уйдет, останутся и игроки. Тренеры и персонал сохранят работу, потому что тренер никуда не уходит. Стабильность. Постоянство. Редкость в современном футболе. В плохие времена мы не паниковали. Нам не нравилось происходящее, но мы не паниковали.

Мне нравится думать, что мы чувствовали дух игры. Йохан Кройф в 90-е сказал мне:

— Ты никогда не выиграешь Кубок чемпионов.

— Почему?

— Ты не жульничаешь и не покупаешь арбитров.

— Если это напишут на моем надгробии, я согласен.

Профессиональный футбол требует жесткости, и я рано научился ей. Возьмите Дэйва Маккая[106]. Я играл против него в 16 лет. В то время я числился в «Куинз Парк», где выступал за вторую команду. Дэйв только вернулся после перелома пальца и играл за дубль «Хартса». В то время у них была великая команда.

Я играл левого инсайда, он — правого полузащитника. Я посмотрел на него на разминке: огромный, с бычьей грудью. Как только я получил мяч, он влетел в меня. В матче резервных команд.

Я подумал, что не выдержу. В следующем эпизоде я сбил его. Он спросил: «Ты хочешь доиграть до конца?» «Ты первый сбил меня», — заикался я.

«Я отобрал мяч, если я собью тебя, ты узнаешь об этом».

Он напугал меня. А я никого не боялся. Легендарный игрок с невероятной аурой. У меня в офисе висела его фотография, где он схлестнулся с Билли Бремнером[107]. Как-то я рискнул и дерзко спросил его: «Ты тогда победил?»Я был на «Хэмпден-Парк», когда они собрали лучшую шотландскую команду в истории, и Дэйв не попал в нее. Все возмущались. Я могу критиковать свою команду публично, но я никогда не бичевал отдельных игроков перед прессой. Болельщики имели право знать, что я недоволен игрой. Но не кем-то отдельно. Я научился этому у Джока Стейна. Я постоянно спрашивал его обо всем. В «Селтике» он вел себя настолько смиренно, что это почти раздражало. Я спрашивал его о Джимми Джонстоне или Бобби Мердоче, ожидая, что он похвастается выбором состава или тактикой, но Джок лишь говорил: «О, малыш Джимми в прекрасной форме». Он никогда не хвалил себя. Я хотел, чтобы он хоть раз сказал: «Хорошо, что я решил сыграть 4-4-3, и это сработало». Но Джок слишком скромен, чтобы сказать такое.

Фото Маккая и Бремнера, висевшее в кабинете сэра Алекса

Джок пропустил американское турне «Селтика» из-за автомобильной аварии, и Шон Фэллон отправил домой трех игроков за нарушение дисциплины. «Я сказал Шону, что не поступил бы так», — ответил Джок, когда я надоел с вопросом о его гипотетическом решении. «Поступая подобным образом, наживаешь кучу врагов».

— Но болельщики поймут, — спорил я.

— Забудь про болельщиков. У этих футболистов есть матери. Ты думаешь, мать поверит, что виноват ее сын? Их жены, братья, отцы, подруги — ты отворачиваешься от них. Реши проблему в офисе.

Порой лед работает не хуже пламени. Когда Нани заработал красную карточку в матче на «Вилла-Парк» в 2010-м, я не сказал ему ни слова. Я оставил его мучиться. Он смотрел на меня в поисках капли успокоения. Я знал, что он не хотел делать то, что сделал. На ТВ я назвал его действия наивными, сказал, что он не подлый игрок, но раз пошел двумя ногами, то должен получить прямую красную. Он не нанес серьезной травмы. Я лишь объяснил, что он совершил ошибку в отборе, потому что, как и все, подвержен эмоциям.

Люди считали, что я постоянно вел психологическую войну против Арсена Венгера, пытаясь смутить его. Не думаю, что провоцировал Арсена.

Иногда я использовал игры разума в том смысле, что выдавал небольшие умозаключения, понимая, что пресса примет их за психологическую диверсию.

Помню, как мне позвонил Брайан Литтл, тренер «Астон Виллы», по поводу ремарки, которую я сделал накануне матча с ними: «Что ты имел в виду?»

«Ничего», — ответил я. Он сбил меня с толку. «Я подумал, ты снова играешь в свои игры», — добавил Брайан. Очевидно, повесив трубку, Брайан продолжил думать: «Что он хотел сказать? О чем он?»

Хотя это помогало мне нервировать соперников, часто я выбивал их из колеи ненамеренно, или понимая, что я сделал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.