7 СЕНТЯБРЯ

7 СЕНТЯБРЯ

Почти все утро я провел в разговорах с некоторыми бывшими игроками национальной сборной, живущими поблизости от Виннипега. Большинство из них испытывают смешанные чувства по поводу неприятностей Канады в этой серии матчей. В течение многих лет их поносили за постоянные проигрыши русским, и вот сейчас они почувствовали себя реабилитированными. Я не могу осуждать их.

Кларенс Кэмпбелл тоже разместился в нашем отеле. Поскольку мне по-прежнему не давали покоя его недавние высказывания, я решил поговорить с ним. Я сказал ему, как был огорчен его попыткой выступить в роли запоздалого прорицателя и как все это с его стороны несправедливо.

Кэмпбелл сделал вид, что удивлен моими переживаниями. Но, думаю, он согласился со мной, так как пояснил, что попавшее в печать сообщение было вырвано из контекста, что его неправильно цитировали. Однако высказывать свое негодование по этому поводу он не собирался, так как уже давно понял, что ему все равно никто не поверит. После такого объяснения на душе у меня стало легче.

«Раздор в команде Канады» – статьи с подобными заголовками во всех газетах. Дэн Праудфут, который вчера ехал с тренировки в нашем автобусе, просил в газете «Торонто глоуб энд мейл», чтобы Вика Хэдфилда и Рика Мартина отговорили от намерения уйти из команды. Не знаю как кому, но мне эта статья кажется совершенно неуместной. Я уверен, что Хэдфилд и Мартин, так же как и все мы, прекрасно понимают, что Гарри и Ферги ставят на игру тех хоккеистов, которые, на их взгляд, были лучшими; кое-кто ворчал по этому поводу, но и только – угроз покинуть команду не было. Газетчик услышал, как во время тренировки в Виннипеге, когда Хэдфилд забросил шайбу в мои ворота, я сказал: «Чорт возьми, а я думал ты уже в Торонто». Вик рассмеялся, только и всего.

Гвоздем программы на тренировке был Кэшмен. Вначале он предложил одному из русских игроков кусок мыла. Затем ушел в раздевалку, намылил лицо пенистым кремом для бритья, вернулся на лед и энергично промчался от борта до борта; русские игроки недоуменно следили за ним, а мы только посмеивались. «Гляньте, ребята, крем до сих пор влажный», – кричит Кэш и проводит пальцами по лицу, покрытому кремом, как это делает Бобби Халл в коммерческой рекламе.

После тренировки Гарри отвел меня в сторону и сказал что я начну игру в Ванкувере. А вечером я, как обычно, задержал автобус, отправляющийся в аэропорт. На этот раз я забыл в номере книгу, и, когда я наконец вошел в автобус, ребята освистали меня. В колледже опоздать на пятнадцать минут ничего не значит. В НХЛ такая задержка рассматривается как серьезное опоздание. Наверное, я переведу стрелки моих часов на пятнадцать минут вперед. Если не забуду.

Перед вылетом в Ванкувер я купил газету «Виннипег трибюн». Там на первой странице был помещен вызывающий заголовок: «Наша зажравшаяся Национальная хоккейная лига утеряла патент на игру, именуемую хоккеем». В статье спортивный редактор «Трибюн» Джэк Матесон в критическом раже превзошел самого себя. Это плохо. Он хороший журналист, однако чрезмерное увлечение критикой НХЛ нередко портит его работу. Статья была настоящим панегириком Всемирной хоккейной ассоциации. Он писал о нас: «Если это – команда Канады, то я от нее отказываюсь. Это команда НХЛ, и мы все попали в чудовищную западню. В этой стране есть некоторые вещи, которыми мы можем гордиться, однако НХЛ не входит в их число».

Среди всего прочего он обрушился на НХЛ за то, что перед началом последней игры было лишь полуминутное молчание в знак памяти израильских олимпийцев, погибших в Мюнхене. Называя это вопиющим оскорблением, Матесон писал: «30 секунд – это все, на что могла пойти НХЛ, так как существовали телевизионные контракты и нужно было заработать лишний доллар». На мой взгляд, он перестарался. Судите сами, можно найти доказательства того, что НХЛ утеряла «патент» на игру в хоккей. Возможно, это и так. Можно критиковать многие стороны деятельности НХЛ. Однако убедительность аргументов теряется, когда критика приобретает характер дешевых нападок, не имеющих ничего общего с тем, что вы пытаетесь доказать.

Во время полета в Ванкувер у меня была возможность поразмыслить над тем, что говорил Дуглас Фишер несколько дней назад. Фишер, бывший член парламента, сейчас ведет колонку политического обозревателя и входит в состав совета «Хоккей-Канада». Сетуя на отсутствие в канадском хоккее серьезного подхода к тренировкам, Фишер сказал: «Успех тренеров НХЛ в основном зависит от их способности быть психологами. Именно поэтому и приходится постоянно слышать: настроена команда на игру или нет?»

В целом я должен согласиться с Фишером. Обучение мастерству на уровне НХЛ почти отсутствует. Тренеры просто пытаются подготовить команду к очередной игре. Мы готовимся лишь к одному матчу, а не к играм, которые состоятся месяцев через шесть или даже через неделю.

Фишер высказался также против доминирующей роли НХЛ в канадском хоккее. «Организация игр в Канаде для мальчишек в возрасте от 8 до 14 лет, – говорил он, – представляет собой целую индустрию. Однако, когда парнишке исполняется 16, вся эта организация прекращает свое существование. Мы кристаллизовали своего рода игрушечный тип хоккея, в который заставляем играть наших детей: либо ты им овладеваешь до 16 лет, либо навсегда оказываешься «вне игры». Нам же нужна такая игра, в которую могло бы играть большинство людей до 25 – 30 лет». В качестве примера он привел Фила Эспозито. «Эспозито мог бы стать неудачником в хоккее, – сказал Фишер. – Сейчас он лучший игрок этой серии встреч, а когда он был молодым хоккеистом, на него никто не обращал внимания, как на гадкого утенка». И снова я должен согласиться с доводами Фишера.

Канадский мальчишка, действительно, обязан чем-то выделяться уже к 16 – 18 годам, в противном случае ему не видать большого хоккея. Он должен доказать, что является подходящим сырьем для юниорской команды группы «А», а значит, и потенциальным игроком НХЛ. Он должен быть рослым. У него должен быть сильный бросок. Но посмотрите, что происходит в Соединенных Штатах. Практика работы в колледжах доказала, что даже в возрасте 22 – 23 лет игроки по-прежнему сохраняют потенциальную возможность стать профессионалами. Может быть, не следует, как принято в Канаде, играть по 60 – 70 матчей в одном сезоне, если тебе только 16 – 18 лет. Может, лучше играть лишь 30 или около того игр, но при этом продолжать учебу. К сожалению, в настоящее время сколько-нибудь реальной возможности для этого в Канаде нет. Видимо, сейчас назрело время изыскивать какие-то другие, новые и более эффективные способы подготовки хоккеистов.

В Ванкувере нас ожидали дурные вести. Во время утренней тренировки в Виннипеге шайба после броска Реда Беренсона угодила Сержу Савару в правое колено. Серж, ковыляя, покинул лед. В самолете колено стало распухать, пришлось прикладывать к нему пакеты со льдом. Когда приземлились, Сержу сделали рентгеновский снимок, и теперь доктора утверждают, что у него трещина в колене. Бедняга Серж.

Еще юниором-любителем он перенес две операции колена. Три года назад он налетел на стойку ворот и вдребезги разбил левую ногу. Спустя два года он сломал эту же ногу в том же самом месте, и врачи были вынуждены сделать ему костную пересадку с правого бедра, чтобы срастить поломанные кости левой ноги. В феврале прошлого года он вернулся в состав «Монреаль канадиенс», но уже месяц спустя снова оказался в госпитале. В отеле Сан-Луиса, где мы останавливались после игры с местной командой «Блюз», случился пожар, и часть проживающих в гостинице оказалась отрезанной в своих комнатах. Савар с несколькими игроками «Монреаля» помогал спасать людей, лазал по лестнице и вышибал ногой окна наполненных дымом комнат. Разбивая очередное стекло, Серж порезал правое колено, после чего врачам понадобилось несколько часов, чтобы удалить из раны осколки стекла. В результате он не мог играть около десяти дней.

И вот теперь, только войдя в лучшую спортивную форму, он снова повреждает колено. Серж не участвовал в первом матче, но по-настоящему хорошо сыграл и в Торонто, и в Виннипеге. Завтра он возвращается в Монреаль, где доктора команды смогут заняться его коленом.