4. Шхуна «Америка и поражение у острова Уайт

4. Шхуна «Америка и поражение у острова Уайт

С тех пор как «железный» герцог Веллингтон одержал победу в битве при Ватерлоо, политическая и экономическая гегемония Великобритании не вызывала больше никаких сомнений, по крайней мере у самих англичан. Еще до этого победа Нельсона у мыса Трафальгар обеспечила морякам Альбиона превосходство на морях, которое ранее оспаривала Франция. Казалось, и в яхтинге мировая пальма первенства должна принадлежать англичанам.

После окончания Наполеоновских войн британский парусный спорт стремительно развивался. Росло число вновь строящихся яхт, в том числе таких быстроходных, как тендеры «Алярм», «Пирл» и «Эрроу». Значительно возрос в этот период интерес к состязаниям парусников, появлялись все новые и новые яхт-клубы.

Большую поддержку развитию парусных состязаний оказал королевский двор Англии. После того как король Георг IV стал членом Королевской яхтенной эскадры (Royal Yacht Squadron), а его брат и наследник Уильям IV учредил в 1834 году призовой кубок для победителей регат, яхтинг стал королевским видом спорта, санкционированным верховными властителями государства. Присуждение кубка победителям регат в Каусе стало с тех пор традицией и побуждало владельцев яхт и их экипажи охотно участвовать в состязаниях.

Прогулки на яхтах совершала также многочисленная королевская семья. Во время правления Уильяма IV это привело к забавному инциденту. Официальной престолонаследницей короля считалась его племянница Виктория, бывшая в то время еще подростком. Мать Виктории, герцогиня Кентская, плавая вместе с дочерью на своей яхте вдоль южного побережья Англии, требовала, чтобы все встречные военные корабли и береговые форты отдавали ее яхте королевские почести. Это домогательство доводило до бешенства бездетного короля, до глубины души ненавидевшего свою невестку-немку.

Виктория стала английской королевой в 1837 году. Менее чем через три года она вышла замуж за Альберта, выходца из немецкого рода Саксен-Кобург-Гота. Когда настала пора нанести визиты родственным дворам, Виктория и Альберт, к вящему удовольствию молодой королевы, отправились в вояж на своей яхте. Как вспоминают свидетели, Виктория, взойдя на борт, восторженно воскликнула: «Обожаю суда!» Она с большой ловкостью взбиралась по веревочным трапам и спускалась с них, обмениваясь шутками с экипажем яхты. Позже Виктория и Альберт приобрели имение Осборн на острове Уайт, находящееся у самого берега моря, неподалеку от замка Генриха VIII в Каусе. Они построили там новый большой дворец, в котором в 1901 году, после 64 лет своего правления, скончалась самая долговечная королева мира.

Близкое соседство имения Осборн с местонахождением Королевской яхтенной эскадры и главным центром британского парусного спорта оказало, естественно, значительное влияние на развитие яхтинга. Королева Виктория, находясь непосредственно на острове Уайт, весьма интересовалась всеми событиями, происходившими среди яхтсменов. Особенно она следила за соблюдением этикета и благопристойности. В эпоху правления ее дядей Англию можно было считать страной, высшие сферы которой образовали сборище пьяниц, обжор и развратников. Гувернанткой Виктории была дочь немецкого пастора, которая, в частности, внушила своей воспитаннице отвращение к алкоголю — королева поэтому терпеть не могла пьянства.

Легко себе представить, что джентльмены из Кауса отнюдь не были в восторге от того, что королева вникала в подробности пирушек, которым они предавались после парусных состязаний. Однако Виктория была требовательной, неуступчивой и вместе с тем изобретательной. Хитрая Виктория велела ювелирам, изготовлявшим кубки — призы за победы — делать их без дна, так что из этих кубков нельзя было выпить даже за здоровье самой королевы. В результате джентльмены из Кауса давали волю своим дурным страстям и привычкам лишь во время более дальних плаваний на яхтах.

Бурные события, разыгравшиеся на Европейском континенте в эпоху буржуазно-демократических революций в ряде стран в 1848 году, серьезно обеспокоили деспотичную Викторию. Однако, когда миновала наиболее грозная волна этих социальных потрясений, Виктория увлеченно занялась претворением в жизнь замысла ее супруга Альберта, предложившего устроить в Лондоне всемирную промышленную выставку.

Смелый проект предусматривал сооружение импозантного выставочного павильона в лондонском Гайд-парке, а также проведение во время работы выставки ряда научных, художественных и спортивных мероприятий. Одним из таких крупных мероприятий, долженствующих увенчать выставку и прославить британский яхтинг, стала регата в Каусе, на которую были приглашены спортсмены-парусники всего мира.

Лондонская выставка вызвала вполне понятный интерес и стремление в американских деловых кругах показать Соединенные Штаты в Англии с самой лучшей стороны. Переговоры об участии в выставке вели прежде всего коммерческие и промышленные круги. Осенью 1850 года некий английский журналист обратил внимание на то, что на выставке можно показать одно из прославленных нью-йоркских лоцманских судов. Эта идея подействовала, словно искра на пороховую бочку. Известие переслали Джону Коксу Стивенсу, командору Нью-йоркского яхт-клуба.

Поначалу американцы собирались отправить на выставку лоцманскую шхуну «Мэри Тэйлор». Однако ее создатель Джордж Стирс воспротивился этому, заверив, что он в состоянии построить новую яхту, которая победит в состязании любую, даже самую скоростную яхту в мире.

Джордж был сыном Генри Стирса, одного из ведущих американских судостроителей. Он мечтал о том, чтобы строить самые скоростные суда в мире. В свои И лет Джордж соорудил открытую парусную лодку-плоскодонку; старший брат сломал ее, опасаясь несчастного случая. Шестнадцатилетним парнишкой Джордж построил шлюп «Мартин фон Борен», который в регате победил яхту «Гладиатор», считавшуюся самой быстроходной в этом классе. Победа привлекла к Стирсу внимание командора Стивенса. Три года спустя Стирс соорудил 37-тонную яхту «Манхаттан».

На первых порах Стирс придерживался традиционных конструкций: подводная часть корпуса его кораблей напоминала своей формой сочетание головы трески и хвоста скумбрии. По этому принципу суда строились уже в XVII веке. Пузатый, полный нос рассекал воду, которая обтекала борта, сходившиеся на корме в форме рыбьего хвоста. Но вскоре Стирс изменил освященные традицией пропорции. Он заострил носовую часть и придал ей большую обтекаемость, сделал более вдавленным переход борта от носа к середине и от середины к корме. Надводную часть корпуса Стирс удлинил впереди и у кормы и пристроил длинный бушприт, что позволило увеличить парусность на мачтах. Сконструированная по этому типу лоцманская шхуна «Мэри Тэйлор» прославила имя Стирса. Она оказалась необычайно быстроходной, маневренной и обладала чрезвычайно высокими мореходными качествами. С тех пор она стала образцом для лоцманских судов.

Еще больших успехов Стирс достиг в сооружении яхт. «Сайрин», «Уна», «Рэй», «Джулия», «Сигнит», «Корнелия», «Хэйз» — вот названия яхт, построенных Стирсом. В течение многих лет все они достигали отличных результатов в регатах и прославили Стирса как выдающегося конструктора. Однако судьба не оказалась к нему благосклонной. В 1856 году он погиб в расцвете сил в результате несчастного случая на улице.

В ту пору, когда из Англии поступило приглашение на регату в Каус, Стирс работал на большой верфи в Иот-Ривер, принадлежавшей Уильяму Г. Брауну. Предприниматель согласился взять на себя постройку яхты конструкции Стирса. Оставалось найти группу меценатов, которая согласилась бы финансировать сооружение самой быстроходной яхты в мире и ее отправку через Атлантический океан.

Трудным оказался также вопрос о сроках. Они были очень сжатыми. Выставка должна была открыться 1 мая 1851 года, а регата в Каусе разыгрывалась обычно в августе. В середине ноября 1850 года, когда решалось, принимать ли участие в гонках, до их начала оставалось всего девять месяцев. За это время, помимо самой постройки яхты, нужно было успеть подготовиться к рейсу через Атлантику, осуществить этот рейс и подготовить яхту и ее экипаж к регате. Таким образом, на конструирование и постройку яхты оставалось не больше четырех с половиной месяцев. Что и говорить, срок для столь серьезного предприятия необычайно короткий.

Нью-йоркскому синдикату, созданному для финансирования строительства яхты, предстояло трудное решение. В случае неудачи, помимо риска крупных финансовых потерь, возникала стократ более серьезная угроза потери престижа. Причем не только для самих инициаторов этого всемирного соревнования яхтсменов, но и для страны, исполненной гордости за свои политические и экономические достижения, но пока лишь закладывающей основы могущества и влияния. Сколь же глубокой в этих условиях оказалась вера в талант Стирса, в производственный потенциал верфи Брауна и прежде всего в собственные силы членов синдиката, если, несмотря на все сомнения, дело завершилось заключением договора в форме обмена двумя весьма характерными письмами.

«Милостивый государь! — писал 15 ноября 1850 года владелец верфи Браун Дж. Л. Шуйлеру, уполномоченному синдиката, возглавляемого Дж. К. Стивенсом, командором Нью-йоркского яхт-клуба. — Предлагаю построить для Вас яхту грузоподъемностью не менее 140 тонн по таможенным мерам на следующих условиях. Яхта будет изготовлена самым добротным по возможности образом, обшита медными листами, снабжена оснасткой и оборудована внутри каютами, кухней, столовой утварью, санитарной техникой и т. п. и будет полностью готова к мореплаванию. Выбор внутреннего оборудования яхты и меблировки предоставляется Вам. Выбор формы и конструкции корпуса яхты, ее мачтовое и парусное вооружение предоставляется целиком мне, причем само собой разумеется, что яхта должна быть мореходным судном дальнего плавания, пригодным для навигации в океане. За готовое к плаванию и полностью оснащенное судно Вы уплатите мне 30 тысяч долларов на следующих условиях:

Готовое судно будет передано в распоряжение арбитра, господина Гамильтона Уилкеса, который по проведении в течение двадцати дней испытаний, какие он сочтет нужными, решит, является ли яхта более быстроходной, чем любое другое судно в Соединенных Штатах, которое будет состязаться с ним, или же не является таковой. Издержки, связанные с этими испытаниями, ложатся на Вас.

В случае, если арбитр решит, что яхта не является более быстроходной, чем любое другое судно, которое будет с ней состязаться, Вы полностью освобождаетесь от обязанности принять яхту и уплатить за нее. Больше того, даже если арбитр установит, что яхта более быстроходная, чем другие судна в Соединенных Штатах, Вам предоставляется право отправить яхту в Англию, записать ее для участия в гонках против любого построенного там судна аналогичной величины, и, если яхта потерпит поражение, Вы вправе отказаться принять ее. Все расходы по путешествию туда и обратно ложатся на Вас. Испытания быстроходности могут быть произведены в Англии любым способом, который Вы сочтете необходимым и изложите письменно».

В ответ Шуйлер писал:

«Милостивый государь! Ваше предложение построить для меня яхту грузоподъемностью не менее 140 тонн по таможенным мерам за 30 тысяч долларов с уплатой на определенных условиях, изложенных в Вашем письме от 15 сего месяца, я довел до сведения нескольких моих друзей, интересующихся этим вопросом. Цена высокая, но, принимая во внимание благородный и спортивный характер Вашего предложения, испытания скорости и т. п., мы решили, что предложение такого рода отвергнуть нельзя. Я принимаю его, поэтому и прошу незамедлительно приступить к работе. Ставлю только непременным условием, чтобы яхта была абсолютно готовой к испытаниям к 1 апреля будущего года».

Чтобы получить представление, какой объект предстояло создать, стоит ознакомиться несколько подробнее с яхтой, вошедшей в историю парусного мореплавания под названием шхуна «Америка».

Ее длина по палубе, от носа до кормы, составляла 28,5 м, а вместе с бушпритом — 38,25 м; ширина — 6,86 м; осадка — 3,35 м; грузоподъемность — 170,5 тонны. Высота передней мачты — 24,23 м, главной — 24,69 м. Корпус был сооружен на каркасе, скомпонованном из пяти сортов древесины и охваченном стальными скрепами. Обшивка корпуса выполнена из светлого дуба, толщиной в 76 мм, а палубы — из желтой сосны, толщиной 64 мм. Все днище вплоть до высоты в 15 см над ватерлинией обито медными листами. Корпус окрасили краской оловянного цвета извне и белого цвета — изнутри.

Под палубой яхты был проложен удобный коридор, который вел от кормы до носовой каюты. Площадь передней каюты, предназначенной для шести человек экипажа яхты, составляла около 5,5 на 6,5 м, она была оборудована спальными койками, удобными шкафчиками и кладовками для инвентаря. Позади нее, по направлению к корме, находились два туалета, умывальня и кухня. В роскошно оборудованной главной каюте имелось 15 спальных мест. У правого борта, рядом с кокпитом, помещалась изысканная ванная, а на противоположной стороне находился большой гардероб. Сзади, за кокпитом, была устроена кладовая для парусов и помещалась роскошная кормовая каюта. Стены кают, облицованные плитками из розового и орехового дерева, украшены резьбой и полированы. Обивка сидений и драпировка изготовлены из зеленого шелкового вельвета. Какого бы мнения мы ни были сегодня об изяществе этого интерьера, нет сомнения, что строители яхты не пожалели средств, чтобы сделать его весьма презентабельным. Общая площадь комплекта главных парусов шхуны «Америка», изготовленного лучшим нью-йоркским мастером того времени Р. Г. Вильсоном, составляла 489 кв.м.

Несмотря на все усилия конструктора и работников верфи, постройку и оснащение столь большой яхты не удалось закончить в условленный срок. Дата приемки была отложена поэтому до 1 мая 1851 г., но лишь 3 мая яхта была спущена на воду.

Первое испытание шхуны «Америка» окончилось неудачей. В гонку синдикат включил необычайно быстроходный швертбот «Мария», построенный Робертом Ливингстоном Стивенсом в 1845 году. Дорогостоящая реконструкция этой яхты, произведенная Джоном Коксом Стивенсом в 1850 году, привела к разительным результатам: при сильном бризе на прибрежных водах «Мария» достигала скорости порядка 17 узлов. Это была любимая яхта командора Дж. К.Стивенса.

Формально после испытания, во время которого «Мария» без труда обгоняла новую шхуну, синдикат мог расторгнуть договор с Брауном. Оказалось, однако, что «Америка», менее быстроходная, чем «Мария», тем не менее опережала все другие яхты и парусные суда и, кроме того, могла переплыть океан, для чего «Мария» в то время никак не годилась. Было решено поэтому приобрести шхуну «Америка» по сниженной до 20 тысяч долларов цене. Окончательная приемка яхты от верфи произошла 17 июня, а три дня спустя «Америка» вышла из Нью-Йорка с экипажем в 13 человек на борту. Капитаном шхуны был Дик Браун, профессиональный морской офицер и командир лоцманской шхуны «Мэри Тэйлор»; его помощником — лейтенант Нельсон Комсток. В состав экипажа входили шесть опытных моряков, кок и юнга. Кроме них, на борту находились конструктор Джордж Стирс, его брат Джеймс и 15-летний племянник Генри.

В состав группы, представляющей синдикат владельцев яхты, входили командор Джон Кокс Стивенс, его брат Эдвин Огаст и полковник Джеймс А. Гамильтон. Они отправились раньше на пароходе во Францию, чтобы закупить в Париже изысканные напитки и лакомства для приема гостей, которые, как они надеялись, посетят шхуну во время ее пребывания в Англии. Вопрос о заявке на участие в регате в Каусе формально не был разрешен. На руках у американцев было только письмо командора Королевской яхтенной эскадры, в котором он приглашал их посетить Каус и заверял гостей из Соединенных Штатов о готовности оказать всяческую помощь во время пребывания в Англии.

Лорд Уилтон вежливо заверял американцев:

«… буду очень рад воспользоваться возможностью ознакомиться с успехами вашего судостроения».

Лорду Уилтону, естественно, и в голову не могло прийти, чтобы нувориши с противоположной стороны Атлантики могли успешно противостоять любой из прославленных и великолепных яхт флотилии его почтенного клуба. Руководствуясь, однако, пожеланиями королевы, он стремился путем легкой победы английского флага подтвердить британскую гегемонию на морях и увенчать этим свершением всемирную выставку.

Американцы же придавали предстоящему состязанию яхт в Каусе огромное значение. Американский посол в Париже настоятельно требовал от синдиката не отправляться в Англию, если у него нет уверенности в успехе. Некий мистер Грили, американец, вернувшийся с лондонской выставки и ошеломленный после ее осмотра могуществом Альбиона, решительно советовал отказаться от экспедиции в Каус.

Пока в Париже шли эти споры, шхуна «Америка» пересекла Атлантику. Из частного дневника этого путешествия, который вел Джеймс Стирс, мы узнаем, что яхта показала отличные мореходные качества в океане, вызывая восхищение и доверие экипажа. За одни сутки 22 июня яхта преодолела 284 мили, то есть показала среднюю скорость почти в 12 узлов. Отличный результат для судна данной величины! Несколькими днями позже в дневнике появились следующие записи:

«Капитан говорит, что паруса яхты обожают ветер. Около 10 часов утра мы увидели перед собою британский барк «Клайд» из Ливерпуля, а в 6 часов пополудни он исчез с нашего поля зрения за кормой».

«Обогнали скоростной бриг, следовавший тем же курсом, что и мы».

Накануне прихода яхты в Гавр находим следующую запись:

«Свежий шквалистый ветер. Перед нами плыли три парусника. Капитан обогнал их уже к 10 часам, хотя они подняли все паруса! Несмотря на это, мы только промелькнули у них перед носом. Это было великолепно!»

Когда яхта прибыла 11 июля 1851 года в Гавр, экипаж был в восторге от нее и уверен в ее быстроходности. К тому же отличные результаты во время этого перехода были достигнуты со значительно меньшими парусами, чем те, которые предназначались для самой гонки. Эти меньшие паруса были одолжены у шхуны «Мэри Тэйлор», чтобы не пользоваться в трудных погодных условиях новым комплектом гоночных парусов. В Гавре без промедления начались последние приготовления к регате: борта перекрашивались в черный цвет, сменялись рангоут и паруса, грузились парижские покупки. Окончательная подготовка к регате предстояла лишь после прибытия в Англию.

Выбор Гавра как места завершающих приготовлений в Европе был продиктован желанием скрыть от англичан все достоинства яхты до ее участия в регате. Однако это удалось лишь частично, поскольку уже на пути в Каус «Америка» встретила английскую яхту, вышедшую в море, чтобы приветствовать заокеанских гостей.

В четверг 31 июля 1851 года на рассвете яхта покинула Гавр. На ее борту находился запас парусов, провианта и других припасов, которых вполне хватило бы на рейс в Индию. Ее осадка, естественно, оказалась на 10–13 см больше, чем утверждал командор Стивенс в своем последующем отчете на банкете в Нью-Йорке. Вместе с братом он находился на борту яхты. Встречный ветер, сильное приливно-отливное течение, незнакомая акватория помешали американцам стать на якорь ночью у пристани на острове Уайт. Пришлось сделать это в 6 милях от Кауса. Однако на рассвете течение опять было неблагоприятным, и вдобавок ко всему ветер совершенно стих. Лишь после 9 часов утра поднялся легкий бриз и вместе с ним появилась британская яхта «Лаверок», одна из новейших и самых быстроходных яхт данного класса.

Весть о прибытии американской яхты в Каус взбудоражила англичан, поэтому выход «Лаверока» на разведку был вполне понятен. Впрочем, во всех домах Кауса широко раскрылись окна, и его жители с любопытством следили за перипетиями этой первой пробы сил.

Волнение, переживаемое экипажем американской шхуны, усугублялось тем, что ситуация не допускала никакого промедления, и застигнутые врасплох американцы были вынуждены принять вызов в отнюдь не благоприятных для них условиях.

Скрепя сердце была дана команда поднять паруса и сняться с якоря. «Лаверок» свободно кружил поблизости, а когда ветер стал раздувать паруса «Америки», легко направился к пристани, расположенной у входа в глубокий, живописный залив. На борту американской яхты воцарилась мертвая тишина. Капитан Браун лично взялся за руль, направляя нос яхты вслед за английским проводником. «Лаверок» находился вначале на расстоянии одного кабельтова. Его паруса, корма и след, оставляемый на воде, словно гипнотизировали американцев, затаивших дыхание и застывших как статуи. Столь крупная яхта, как «Америка», требовала больше времени, чтобы лечь на курс и набрать скорость под парусами. Громкий вздох облегчения вырвался у экипажа, когда расстояние между яхтами стало постепенно сокращаться. На шестимильном курсе до Кауса «Америка» обогнала «Лаверок» больше, чем на четверть мили.

Англичане не могли поверить собственным глазам. Шхуна с причудливо изогнутыми к корме мачтами обошла необычайно быстроходный тендер, словно под ее ватерлинией был скрыт какой-то механизм, сообщавший ей огромную скорость. Маркизу Англси исполнилось тогда уже 82 года, однако вместе с сыном он, естественно, не преминул явиться по столь серьезному случаю в Каус и был настолько убежден в невозможности того, свидетелем чего стал сам, что решил лично проверить положение вещей.

В то время существовал строго соблюдаемый обычай не навещать вновь прибывшую с моря яхту ранее чем через полчаса после того, как она станет на якорь. Это время было необходимо для приведения в порядок палубы. Однако любопытство членов Королевской яхтенной эскадры было столь велико, что командор клуба лорд Уилтон, маркиз Англси и лорд Пэджит вместе с семьями явились на борт «Америки» уже через 20 минут после того, как она бросила якорь.

Встреча была весьма сердечной, хотя опытные моряки из Кауса сразу поняли, какого противника они приветствуют. Маркиз Англси, движимый валлийским темпераментом и неодолимым любопытством, сразу же проковылял на корму. Опираясь на командора Стивенса, старик высунулся за борт и сквозь кристально-прозрачную воду внимательно исследовал, не выступают ли часом из корпуса яхты винты или какие-нибудь другие движущие устройства. А когда убедился, что, кроме своих безукоризненных очертаний, «Америка» не обладает никакими «дьявольскими штучками», воскликнул: «Если эта яхта действительно безупречна, выходит, мы все ошибаемся!».

Силуэт американской шхуны, ее пропорции и оснастка, невиданные в Англии, отличная выправка экипажа и смелость всего предприятия вызвали всеобщее уважение. Прибытие американцев означало вызов к гонке и вынуждало англичан положить на чашу весов рискованной встречи всю великолепную традицию британского яхтинга, слывшего до тех пор непобедимым.

В американских версиях о ходе событий, предшествовавших пресловутой гонке в борьбе за серебряный кубок Королевской яхтенной эскадры, содержатся категорические утверждения, что англичане струсили, опасаясь поражения. В качестве доказательства приводится то обстоятельство, что ни одна яхта не приняла вызова, сделанного командором Стивенсом в письменной форме в день прибытия в Каус.

«Чтобы сравнить достоинства разных типов шхун Старого и Нового Света, — говорилось в вызове, — Нью-йоркский яхт-клуб в лице командора Стивенса предлагает Королевской яхтенной эскадре, чтобы яхта «Америка» приняла участие в гонке против любого числа шхун, входящих в любую яхтенную флотилию королевства, отобранных командором Королевской яхтенной эскадры. Гонка должна проходить по Ла-Маншу, в его части, не прикрытой островом Уайт, и при ветре со скоростью не менее 6 узлов. Гонка должна состояться в ближайшее время, в день, назначенный командором Королевской яхтенной эскадры, а если в тот день не будет ветра (со скоростью не менее 6 узлов), то в первый же день, когда такой ветер подует».

Тон этого вызова был, очевидно, сочтен несколько самонадеянным, а предложенные условия гонки — односторонне выгодными для вызывающей стороны. В своем ответе, выдержанном в типично английской манере, лорд Уилтон обращал внимание на затруднения, связанные с необходимостью в короткое время известить о вызове многочисленные английские клубы. С другой стороны, он предложил провести в ближайшее время гонки на кубок, специально учрежденный членами клуба, к участию в которых допускались бы яхты под всеми флагами и всех типов.

Ответ Стивенса на это контрпредложение, которое он получил, впрочем, лишь через неделю, свидетельствовал о том, что американцы были раздражены и убеждены, что могут диктовать англичанам свои условия. Это была явная ошибка, тем более что Стивенс, принимая предложение померяться силами с яхтами разных типов, категорически настаивал на условии, чтобы гонка происходила только при достаточно сильном ветре и только в открытом море. Он поставил также дополнительные требования в отношении протяженности трассы, определив ее следующим образом: «не менее двадцати и не более семидесяти миль», причем установить ее предлагалось таким образом, чтобы яхты могли проявить свои достоинства в плавании и с попутным и со встречным ветром. Верхом американской бестактности была, однако, заключительная формулировка письма.

«Хотя, — писал Стивенс лорду Уилтону, — я предпочел бы, чтобы такая регата проводилась на приз незначительной стоимости, тем не менее в случае, если это покажется более желательным, я готов держать пари на любую сумму, не превышающую 10 тысяч гиней».

Как следует из записей Джеймса Стирса, американцы полагали, что сумма в 10 тысяч гиней вскружит англичанам голову. Эту ставку они сочли отличным допингом для состязаний. Англичане, однако, не спешили организовывать встречу со своими «родичами» с противоположной стороны Атлантики и даже начисто отказали им в праве участвовать в гонке, устроенной яхт-клубом «Виктория» в ближайшем порту Райд. Они сослались при этом на английский обычай, согласно которому каждая яхта, стартующая в гонке, должна принадлежать только одному владельцу, а «Америка» была собственностью синдиката в составе семи лиц. У американцев опустились руки. Коварство англичан было неслыханным, и все предприятие, в которое они вложили столько энтузиазма, энергии и денег, оказалось под угрозой срыва. Командор Стивенс направил еще один письменный вызов к гонкам на приз в 10 тысяч гиней, но и он остался без ответа.

Пока в Каусе шли многочисленные гонки, американская шхуна, лишенная возможности выступать в них, выходила на трассу и вне конкурса мерилась силами с английскими яхтами. Американцы убеждались, что «Америка» в состоянии легко победить каждую из них и возвращались в порт, возмущаясь непонятным поведением англичан.

Дело принимало скандальный оборот. Общественное мнение Англии было взбудоражено. Лондонская газета «Тайме» откровенно смеялась над малодушием британских яхтсменов:

«… Неужели Англия позволит чужеземцам вернуться в Новый Свет с гордым сознанием, что «Америка» бросила вызов Англии, Шотландии и Ирландии и не нашлось никого, кто принял бы этот вызов?».

Однако дело обстояло вовсе не так просто, как думали лондонские журналисты и американские яхтсмены. Разумеется, яхтсмены из Кауса не хотели отдавать первенства. Поэтому они стремились заставить своих соперников выйти на старт в наименее благоприятных для американцев условиях, тем более что во время маневров «Америки» на море они обнаруживали у нее все больше достоинств.

Приходится признать, что эта тактическая уловка англичан полностью удалась. Вконец надломленный командор Стивенс подал заявку на участие американской яхты в назначенных на 22 августа 1851 года гонках вокруг острова Уайт на кубок Королевской яхтенной эскадры. Это было отчаянное решение, так как в гонках «Америке» пришлось бы не только противостоять многим чрезвычайно опасным соперникам, но и состязаться с ними в малознакомой акватории, отличающейся трудными навигационными условиями, переменными ветрами и течениями. Англичане же чувствовали в ней себя как дома.

Заявка на участие яхты «Америка» в гонках, проводимых в соответствии с традициями и правилами английских яхт-клубов, разрядила обстановку. От владельца шхуны «Титания» (водоизмещением 100 тонн) известного шотландского инженера Р. Стефенсона сразу же поступило согласие на проведение 40-мильной гонки, предложенной командором Стивенсом в его последнем призыве, на приз в 100 фунтов по трассе в открытом море. Яхта Стефенсона, уступавшая американской шхуне в величине и парусном вооружении, не имела ровно никаких шансов. В гонке, проведенной 28 августа при сильном ветре, она отстала на финише от победителя на 52 минуты. Эта гонка, лишенная какого-либо спортивного интереса, была лишь проявлением вежливости со стороны выдающегося английского инженера и изобретателя по отношению к американцам.

А большая схватка с американским «узурпатором», в которой был поставлен на карту престиж британского яхтинга, состоялась еще до этого, 22 августа 1851 года, на трассе протяженностью около 60 миль вокруг острова Уайт. Американцы постарались как можно лучше подготовиться к плаванию по незнакомым водам. Их консул в Саутгемптоне пригласил на помощь соотечественникам самого лучшего и надежного лоцмана, какого он знал, некоего мистера Андервуда. Правда, адмирал из Портсмута предложил прислать на американскую шхуну другого лоцмана. Однако американцы предпочли положиться на доллары и своего консула, а не на протекцию Британского адмиралтейства. Как свидетельствует результат гонки, лоцман Андервуд отлично справился со своей задачей.

Известие об участии в гонках американцев вызвало большой наплыв заявок от других кандидатов. Всего записалось 17 яхт. Сенсационное зрелище привлекло толпы любопытных, и не только англичан, но и французов, американцев, шведов, немцев. Стало известно также, что на гонке будет присутствовать королева Виктория, пребывающая в своей частной резиденции в Осборне. Специально отпечатанные программы информировали о трассе и условиях гонки.

Яхты стартовали близ Кауса. В 9.55 утра из пушки, установленной на здании клуба, раздался предупредительный выстрел.

«Яхты, — писал тогдашний репортер журнала «Лондон иллюстрейтед ньюс», — сразу же покрылись от борта до самых верхушек мачт облаками полотен, топселей и столь ныне модных балунов. На шхуне «Америка» быстро подняли новый большой кливер. Многочисленная флотилия яхт, не участвующих в регате, находилась уже в движении, многие из них направлялись в сторону Осборна и Райда, чтобы лучше наблюдать за началом гонки. Две из записавшихся яхт не явились на старт, таким образом в гонке приняли участие только 15 яхт, в том числе 7 шхун и 8 тендеров.

В 10 часов утра раздался стартовый выстрел. Флотилия тронулась с места и, подгоняемая легким бризом и приливно-отливным течением, направилась к востоку. Старт прошел великолепно, яхты рванулись, словно беговые лошади. Несколько отстала лишь «Америка», которая последовала вскоре за всеми. По сторонам состязающейся флотилии, растянувшейся на несколько миль по волнистому морю, сновали пароходы, моторные лодки и яхты разной величины. Это было зрелище, какого при всем великолепии Венеции никогда не увидишь на Адриатическом море; зрелище, какого, несмотря на наше поражение, не сможет показать ни одна другая страна в мире. Нужно признать, что ничего подобного еще не было в истории яхтинга».

Сразу же после старта от пристани в Каусе отчалил пароход с гоночной комиссией на борту. Там же находился и американский посол А. Лоуренс с сыном, прибывший слишком поздно, чтобы успеть попасть на борт американской шхуны. Этот и другие пароходы, нанятые частными лицами или экскурсиями, сопровождавшими регату, плыли вокруг острова Уайт.

«Шхуна «Джипси куин», — писал далее лондонский репортер, — под полными парусами, пользуясь приливно-отливным течением, вырвалась вперед; второй за нею следовала шхуна «Битрис». За ними шли яхты «Волант», «Констэнс», «Эрроу» и остальные. Шхуна «Америка» плыла некоторое время свободно, на ней были подняты только грот, кливер и стаксели, тогда как на мачтах ее соперников были подняты все паруса, допускаемые клубными правилами. Вскоре американская яхта начала догонять другие, оставляя некоторые тендеры позади, на своей наветренной стороне. Через четверть часа она обогнала все яхты, кроме шхун «Констэнс», «Битрис» и «Джипси куин», которые держались вместе и плыли быстро, подгоняемые легким бризом. У буя «Ничья земля» засекали время, показанное яхтами. Первым оказался тендер «Волант», за ним через 1 минуту 20 секунд мимо буя прошел тендер «Фрик», через 10 секунд после него — тендер «Аврора», затем через 15 секунд — шхуна «Джипси куин» и через столько же времени-«Америка», а за ней шхуна «Битрис» и тендеры «Алярм», «Эрроу» и «Бекенти». Шесть следующих яхт значительно отстали, а шхуна «Уиверн» убрала паруса и вернулась в Каус.

На следующем этапе яхта «Америка» быстро вырвалась вперед и в конце концов обогнала всех. В заливе Сандаун (находящемся со стороны открытого моря) ветер усилился и шхуна убрала балун. Это не повлияло отрицательно на ее положение, поскольку яхтой управляли внимательно. В моменты полного штиля, которые несколько раз наступали в тот день, английские соперники «Америки» немного улучшили свою позицию, однако оказались не в состоянии нагнать американскую шхуну. Проходя мимо Вентора, юго-восточного мыса острова Уайт, шхуна «Америка» находилась больше чем на милю впереди «Авроры», ближайшей яхты из всей английской флотилии. Вскоре после этого число соперников уменьшилось еще на три яхты, так как у «Волант» сломался бушприт, «Эрроу» села на мель, а «Алярм» осталась с нею, чтобы помочь ей сняться.

После того как шхуна «Америка» прошла мимо мыса Септ-Катарин при умеренном юго-западном ветре, все надежды догнать лидирующую яхту исчезли безвозвратно. Яхта «Уайлдфайер», которая не участвовала в гонках и шла некоторое время вблизи американцев, осталась теперь позади, а из всех участников только экипаж «Авроры» видел перед собою американскую шхуну, пока ухудшавшаяся видимость не лишила его даже этого небольшого утешения.

Когда «Америка» приблизилась к Нидлсу, крайнему западному мысу острова Уайт, ветер ослаб, навис туман, правда, не столь густой, чтобы представлять опасность. В это время «Америка» встретилась с королевской яхтой «Виктория и Альберт». Американская яхта поднятым флагом салютовала находящейся на борту английской королеве. Виктория подождала «Аврору», а затем вернулась в Осборн, повстречавшись вторично с «Америкой» в проливе Солент.

Около 6 часов пополудни шхуна «Аврора» была на расстоянии 5–6 миль от «Америки». Результат гонки был предрешен. Пароходы, сопровождавшие яхты, поспешили в Каус, где высадили пассажиров. Наступал вечер, со стороны северного берега пролива надвинулись тяжелые тучи. Тысячи людей, в течение многих часов следивших за гонками с южного берега острова, а затем с западного берега мыса Каус, направились в сторону замка. С нетерпением ожидая появления победителя, поднимали бокалы при каждом известии о ходе гонки. Наконец, когда в спускающихся сумерках показался своеобразный рангоут шхуны, толпы начали расходиться. В 20.34 выстрел с борта флагманского судна оповестил об окончании гонки завоевателем кубка Королевской яхтенной эскадры. «Аврора» финишировала в 20.58, «Бекенти» — в 21.30, «Эклипс» — в 21.45, а «Бриллиант» — в 1.20 после полуночи. Об остальных яхтах известий не поступило».

«Поражение английского яхтинга у острова Уайт было чувствительным ударом. Вызванное им настроение наглядно иллюстрируют реплики, которыми по слухам или в действительности королева Виктория обменялась к концу гонки с вахтенным офицером на яхте «Виктория и Альберт»:

— Вы видите яхты, лейтенант?

— Так точно, Ваше Величество.

— Которая идет первой?

— «Америка».

— А которая второй?

— Второй нет, Ваше Величество».

Но слова эти свидетельствовали не столько о действительном положении дел, сколько об отчаянии, охватившем английских наблюдателей за состязанием. Ибо, как сообщают тогдашние источники, через 18 минут после «Америки» линию финиша пересекла одна из английских яхт — «Аврора», водоизмещением около 47 тонн и, следовательно, уже поэтому более тихоходная, чем 170-тонная американская шхуна. Если бы условия состязания допускали выравнивание времени в зависимости от размеров яхт, несомненным победителем оказалась бы «Аврора».

На следующий день после поражения четырнадцати лучших английских яхт лорд Пэджит, маршал двора королевы, уведомил Стивенса, что Виктория вместе со своим супругом-герцогом лично посетит победившую американскую шхуну. Это была огромная честь.

Визит прошел в атмосфере, лишенной особого церемониала. Американцы были восхищены любезностью королевы. Возможно, Виктория именно тогда поняла, что сородичи с противоположной стороны Атлантического океана заслуживают большего внимания, чем было склонно считать в то время консервативное общественное мнение Англии. Блестящая победа американцев высоко подняла престиж страны, и население Соединенных Штатов бурно ликовало. Экипаж яхты «Америка» мог, таким образом, вернуться на родину без опасений и даже без шхуны, которую англичане во что бы то ни стало захотели приобрести.

Вечером в день победы в гонке с «Титанией» Р. Стефенсона командор Джон Стивенс продал шхуну «Америка» лорду де Блакиеру за 5 тысяч фунтов стерлингов, что по тогдашнему курсу составляло 25 тысяч долларов. Так как расходы по переправке шхуны в Англию и пребыванию в Каусе составили 3750 долларов, а пари, выигранное у Стефенсона, дало добавочно еще 500 долларов, синдикат владельцев яхты «Америка», помимо всемирного признания, получил чистую прибыль в 1750 долларов, то есть около 30 % в пересчете на год на затраченный капитал, который находился в деле менее чем три месяца.

Оказалось, что, покупая шхуну, лорд де Блакиер совершил весьма выгодную сделку, так как сразу же после возвращения командора Стивенса в США он получил известие, что в опечатанном тайнике на яхте находятся 24 бутылки отличной, выдержанной более 50 лет мадеры. Это вино Стивенс приобрел перед экспедицией из погребов известной фирмы Бингхем в Филадельфии, чтобы иметь в Каусе подобающий случаю напиток для тоста в честь королевы. В спешке, в которой велась подготовка к путешествию через Атлантику, жена командора Мария Стивенс спрятала старое вино на яхте столь тщательно, что никто не смог его потом найти.

Лорд де Блакиер прежде всего укоротил мачты приобретенной шхуны на полтора метра и закрепил их цепями, что явно свидетельствовало об отсутствии доверия к мореходным качествам яхты, столь легко переплывшей Атлантику. Впоследствии лорд совершил на яхте рейс в Средиземное море, где в феврале 1852 года попал на пути от Мальты в Гибралтар в длительный шторм. Четыре дня шхуна боролась близ Ла-Валлетты с морем и шквалистым ветром, обнаружив, вне всякого сомнения, отличные мореходные качества и остойчивость.

В сезон регат 1852 года лорд де Блакиер выходил на старт в Каусе. Однако переделка значительно ухудшила аэродинамические качества яхты. Самой интересной из гонок, в которых участвовала тогда «Америка», была встреча со шведами.

Шведы сразу же по достоинству оценили победоносную американскую шхуну, скопировали ее у себя и под названием «Свериге» направили в 1852 году на регату в Каусе. Несмотря на неудачные переделки, произведенные лордом де Блакиером, оригинал оказался быстрее шведской копии. Зато в другой гонке он уступил стальному тендеру «Москито», построенному в 1848 году в соответствии с волновой теорией Дж. Скотта Расселла. Была реконструирована после окончания сезона гонок также яхта «Эрроу» («Москито» не участвовал в гонке в Каусе в 1851 году, а яхта «Эрроу» не была еще тогда реконструирована, да и не финишировала в этой знаменательной гонке, так как села на мель). Как видно, после поражения у острова Уайт англичане лихорадочно изыскивали новые решения, стремясь любой ценой увеличить скорость своих яхт. Во встречах с несколько переоборудованной шхуной «Америка» они добились в 1852 году первых успехов.

Лорд де Блакиер продал затем шхуну «Америка» лорду Темплтону, который вплоть до 1859 года держал яхту в Каусе, участвуя в гонках без особого успеха и мало заботясь об уходе за нею. В результате обшивка судна была полностью источена корабельными червями. Остов яхты приобрел тогда владелец судоверфи Нортфлит. Он восстановил яхту, приведя вновь в отличное состояние, и продал англичанину Г. Э. Детту. Последний изменил название яхты на «Камилла», плавал на ней в Вест-Индию, а после возвращения в Англию участвовал в регатах, добиваясь хороших результатов. В апреле 1861 года шхуну приобрели некие малоизвестные лица и переправили ее в Саванну в штате Джорджия.

В это время в США шла Гражданская война. На шхуне установили пушку, и с тех пор мятежники-южане пользовались яхтой в качестве почтового судна и для прорыва блокады, установленной северянами. Судьба ее в тот период неизвестна, есть только сведения, что военно-морской флот США поднял потопленную во время войны шхуну, восстановил ее и несколько лет пользовался ею для обучения кадетов. В первой гонке на Кубок Америки, состоявшейся в 1870 году, шхуна «Америка» вышла на старт и заняла почетное четвертое место.

После этого успеха американский генерал Б. Ф. Батлер купил шхуну на аукционе и вплоть до начала XX века часто выступал на ней в гонках. В 1885 году «Америка» была реконструирована знаменитым в то время американским конструктором Э. Бэрджисом, однако все реже одерживала успехи на гонках и в конце концов стала служить преимущественно для морских прогулок. После смерти генерала Батлера группа американских патриотов приобрела яхту у его наследников и подарила ее Морской академии в Аннаполисе. Там в 1946 году, после почти столетнего плавания, «Америка» была демонтирована. 21 год спустя американская оружейная фирма «Шефер Браунинг компани» построила в рекламных целях точную копию шхуны «Америка», оснащенную мощными дизельными двигателями. Копия прославленной шхуны обнаружила столь же отличные качества, как и парусное судно.

Она успешно принимала участие в операции «Парус-74» и заняла первое место в группе I класса Б (крупные яхты) и третье место в общем зачете по баллам в гонке Копенгаген — Гдыня. Оказалось, что конструкция Стирса сохранила великолепные гоночные качества, хотя прошло почти 125 лет с момента ее создания.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.