Ад на стадионе «Жеффруа-Гишар»
Ад на стадионе «Жеффруа-Гишар»
Итак, подтвердив свой класс, «Сент-Этьенн» пробуждает к себе прежнюю безграничную любовь самой широкой французской публики. На нас обрушивается дождь поздравительных писам.
После тренировок мы все до предела заняты ответами на тысячу и одно краткое интервью. Но вот отставлены в стороны микрофоны, отложены авторучки, и мы окружаем маленький транзистор, который должен сообщить о нашей судьбе в следующем туре.
Само собой разумеется, стоит напряженная тишина.
Бесстрастный голос диктора сообщает нам потрясающие известия: «Боруссия» – «Интер»; «Белград» – «Иена»; «Грасхопперс» – «Ипсвич»…
И вот холодным тоном объявляется: «Эйндховен» (все затаили дыхание) встречается с «Сент-Этьенном»!»
Невероятно!…
В третий раз за последние четыре года «зеленые» встретятся с наследниками великого амстердамского «Аякса».
В четырех прежних матчах «зеленые» дважды выигрывали.
«Сент-Этьенн» – это черная бестия для голландцев и их тренера Кеса Рийверса, невысокого человечка в круглых очках, который – ирония судьбы! – в 50-е годы был звездой «Сент-Этьенна!»
Судьба – большая любительница неожиданных шуточек и театральных развязок. Эта очередная франко-голландская конфронтация становится уже классическим и обязательным номером программы…
Однако национальный долг призывает меня на сборы. 10 октября сборная Франции принимает футбольную команду Соединенных Штатов. Скучный, без всякой интриги матч.
Точное повторение товарищеского матча, сыгранного шесть месяцев тому назад на синтетическом покрытии «Джаянтс Стэдиум» в Нью-Джерси, где обычно выступает нью-йоркский клуб «Космос», и выигранного французской командой со счетом 6:0…
В «Парк-де-Пренс» американцы – высокие, статные молодцы, которые быстро бегают, сильно толкаются и часто мажут по воротам, – показывают, что они не добились особого прогресса. Мы со своей стороны демонстрируем какую-то смесь беспечности, коллективного мастерства и эффективности.
На 5-й минуте я забиваю первый гол с подачи Батенея.
Вагнер, игрок из «Страсбурга», удваивает счет. Амисс из «Нанта» утраивает его…
Остается играть 3 минуты. Но американцы артачатся. Выражая свое раздражение, они прибегают к мощным ударам плечами и бьют по ногам. Вагнера выносят с поля на носилках: вывих. Его отправляют в близлежащий госпиталь.
«Хрясь!» Я слышал это «хрясь». Оказываюсь на земле. Банков, «чистильщик» под номером 22, уже убежал, оставив меня наедине со своим удивлением и болью.
Все ужасно глупо. Этот номер 22, по-моему, и к мячу-то не прикасался.
Доктор Вриллак и массажист Жан-Поль Серени ощупывают мое колено. Диагноз: сильный вывих.
Мне больно. Но больше всего болит сердце. Я осужден на ношение гипсовой повязки в течение трех недель.
А «Сент-Этьенн» встречается с «Эйндховеном» через пятнадцать дней. К тому же я не уверен, что восстановлюсь и к ответному матчу.
Когда об этом сообщили по телефону Эрбену, тот был вне себя от негодования и заявил о своем намерении иметь откровенное объяснение с Идальго. Он не спит всю ночь. Мне тоже не удается уснуть. Но хитрый Идальго, пользуясь приездом «зеленых» в Монако, появляется в расположенном за бухтой отеле «Вистаэро», где живет наша команда.
Там ему оказывает жесткий прием комитет в составе Роже Роше, угрожающе раскуривающего трубку войны, Робера Эрбена, с ледяным взглядом, и Пьера Гароннэра, всегда готового на высокомерное громкое слово…
Идальго принимается защищать себя: «В Страсбурге меня освистывают, так как считают, что я недолюбливаю эльзасцев… В Монако меня упрекают в том, что я не взял в сборную их вратаря Эттори… И вот теперь хотят поссорить меня с „Сент-Этьенном“ под тем предлогом, что Платини получил травму в товарищеском матче…». Идальго приводит еще один аргумент, который никого не может убедить: «Кроме того, Платини мог с таким же успехом получить травму и на тренировке». Все это верно, но он выбрал для объяснений неудачный момент.
Тем временем Кес Рийверс трубит, что он теперь только и думает о предстоящей встрече с «Сент-Этьенном». Рийверс, стремясь ободрить своих игроков, несколько ошарашенных жеребьевкой, замечает, что первый матч с «СентЭтьенном» будет играться на поле «Эйндховена»…
Решительно настроенные одиннадцать голландских игроков, особенно ветераны: капитан Ван дер Кулен, вратарь Ван Беверен и братья Ван дер Керкхоф, без страха ожидали приезда «зеленых».
Встречи между «зелеными» и «красными»[19] всегда носят напряженный характер и демонстрируют игру мускулов. Это неизбежно.
Я окинул взглядом стадион «Филипс»: его спокойный вид таит в себе опасность западни. Голландцы готовят нам прием в виде «волчьего капкана». «Зеленому котлу» стадиона «Жёффруа-Гишар» они противопоставляют свой «красный котел».
Джонни Реп, «этот заклятый друг», освистан сразу, стоило ему только коснуться в первый раз мяча. При втором прикосновении он чувствует, как ему в левое бедро, чуть повыше коленки, впиваются шипы Вальке. При третьем касании мяча защитники «Эйндховена» решительно преграждают ему путь, и Ван Крой отправляет его с поля прямо в руки к лекарю. Он все же возвращается со свежим пластырем на ноге, но это откровенное запугивание дало свои плоды: Джонни теперь вынужден беречь ноги.
Матч далее проходит под лозунгом: «Бей всех подряд!».
В этой отвратительной атмосфере «Сент-Этьенн» пропускает два гола, и Кес Рийверс своей ехидной улыбочкой дает всем понять, что «Сент-Этьенну» пришел конец!
Странный вышел этот матч с «Эйндховеном».
Каждый игрок «Сент-Этьенна» сосредоточенно думает об этом досадном провале и вынужден переваривать изо дня в день обидные замечания и критику.
Все это трудно проглотить.
Немного сент-этьеннских команд в прошлом переживали такой разгром. Через нечто подобное, вероятно, пришлось пройти команде Ларке, совершившей неудачную поездку в Киев три года назад.[20]
Но если прибегать к сравнению, то на этот раз лучше вспомнить кошмар, пережитый в Сплите.
«Сент-Этьенн» точил зубы на Кубок УЕФА. Это было в 1974 году, пять лет назад, почти день в день, и «СентЭтьенн», преданный убийственным свистком турецкого арбитра, назначившего нам пенальти, потерял голову. Но не утратил своей души.[21]
Ларке, Пиацца, Чуркович поклялись тогда взять реванш.
Каждый день они только о нем и говорили.
Каждый вечер они о нем думали.
Каждую ночь они его видели во сне.
Они поклялись: «Для „Хайдука“ стадион „ЖёффруаГишар“ превратится в сущий ад!». И выиграли со счетом 5:1.
Пять лет спустя мы присоединились к мятежу наших ветеранов и поклялись: «Для „Эйндховена“ это будет сущий ад».
Я нахожусь все еще на положении инвалида, правда на стадии ускоренного выздоровления. Каждое утро и вечер я становлюсь жертвой мускулистых рук массажистов. У меня скверное настроение, которое Кристель переносит с безмятежной философией все понимающего человека.
Рошто тоже травмирован. Мы встречаемся с ним на прогулках, он ковыляет на своих костылях, а я волочу за собой ногу и пытаюсь выжать из себя мучительную улыбку. Мы разговариваем все время о врачах и болячках. К счастью, у меня хорошие новости: меня поставят на ноги к решающему моменту.
Из Голландии к нам поступают насмешливые заявления Кеса Рийверса. Он уверен в себе, этот карлик в очках, он уверен в психологическом преимуществе, которое, по его убеждению, могут дать колкие замечания в наш адрес. Рийверс также разглагольствует о вымышленных несчастьях, якобы постоянно преследующих его команду, называет целый список травмированных игроков, которые, правда, оказываются здоровыми ко встрече с «Сент-Этьенном».
Подобно югославам из Сплита, которые были уверены в успехе, имея в запасе против нас три гола, голландцы, у которых всего два, прибывают к нам полные уверенности, словно к уже побежденным.
У них в голове победный угар.
Они повсюду трубят о своем явном превосходстве, что рассчитано, конечно, на людей с комплексом.
По сути дела, они блефуют.
Они, видимо, заранее продумали свое появление на стадионе. Едва сложив свои сумки в раздевалке, они отправляются на разведку поля. Зрители встречают их свистом. Голландцы отвечают на это аплодисментами и смешками. Они тычут пальцами в публику, эти насмешники и зубоскалы.
Мы спокойно наблюдаем за этой предстартовой разминкой с трибуны.
Но вот мимо нас к ложе прессы поднимаются строгие фигуры. Это явно не завсегдатаи стадиона «Жёффруа-Гишар», нет, скорее, это чрезвычайный десант, сброшенный сюда парижскими редакциями, который должен, вероятно, присутствовать на наших похоронах по первому разряду.
Журналисты готовы обнажить перья своих авторучек, чтобы пригвоздить нас ими к позорному столбу.
«Сент-Этьенн» в центре всеобщего внимания. Мы это чувствуем, мы это знаем. Судьба великих-отдавать себя, на милость пигмеев.
Готовя нас к этому матчу, Эрбен напомнил нам историю «зеленых» и в завершение зачитал телеграмму, полученную от Освальдо Пиаццы, который до сих пор хранил нам верность: «Мужайтесь. Все в этом матче возможно».
Эрбен хитровато сощурил глаза, и из его плотно сжатого тонкими губами рта вылетела фраза, словно моральный допинг для нас: «Надеюсь, вы заметили, с каким самодовольством наши противники знакомились с полем. Они вели себя так, словно находятся в побежденной стране. Вам предстоит их в этом разубедить и поставить на место…».
Каждый из нас прочитал в его улыбке призыв к той миссии, выполнения которой он ожидал от нас.
Затем слово взял Чуркович: «Сегодня есть только одно средство, чтобы добиться успеха, только одно: прессинг. Вы знаете, что это значит. Это значит драться за каждый мяч, повернуть опасность лицом к противнику. Если ктонибудь из вас не выполнит этого – катастрофа. Будем же все солидарны…».
Мы получили подтверждение о включении в основной состав только в 18.00, только за 120 минут до первого удара по мячу. Эрбен всегда хранит в тайне состав команды, не доверяя даже самым своим близким друзьям.
Отсутствуя до этого на поле почти целый месяц, я, по мнению Эрбена, должен был отыграть 1 час. Мне нужно выдержать всего 1 час (я перечеркнул его предварительные планы о четверти часа). Затем я должен был уступить свое место Лорану Руссею, только что оправившемуся от последствий хирургического вмешательства, которое вывело его из строя на четырнадцать месяцев. Руссей был находкой Пьера Гароннэра. Он завербовал его еще в тринадцатилетнем возрасте и заставил его родителей подписать контракт, который вызвал много пересудов в кулуарах федеральной власти.
Его «высиживали», как цыпленка в яйце, до тех пор пока он вылупится из него. Но вот в один «прекрасный» день юниорская сборная Франции приняла участие в одном простом товарищеском, не имевшем никакого значения матче. В результате он получил серьезную травму колена, что поставило под сомнение всю его будущую футбольную карьеру.
Четырнадцать месяцев физической и моральной Голгофы.
В раздевалке я отвел его в сторону: «Не бегай слишком много, не расходуй зря силы. В твои семнадцать лет после года страданий и восстановительных тренировок у тебя еще нет достаточно резервов. У тебя не хватит сил, чтобы все время поддерживать активность на поле. Компенсируй этот недостаток техникой. Всегда думай о своем месте, всегда думай о нем…».
Своим красивым личиком хорошо воспитанного ребенка Лоло поглядел на меня и улыбнулся, давая понять, что он принял мой совет.
Другие не улыбались.
Как, например, Джонни Реп, который все еще переживал незабываемые перипетии первого матча в гостях. Он все время ходил кругами, по десятку раз повторял самые простые действия, пытаясь, например, зашнуровать свои бутсы.
Джонни явно чувствовал себя неловко. Шок, полученный во встрече с «Эйндховеном», вероятно, все еще давал о себе знать. Мы все старались ободрить его добрым словом, незаметным жестом, чтобы заверить его, что рассчитываем на него, надеемся, что он возьмет свой реванш.
Но самым бодрым из всех был Ларио. Он не терял духа с того времени, как возвратился в раздевалку после первой встречи с «Эйндховеном». Там он воскликнул в бешенстве: «Эти паршивые голландцы пусть только маленько обождут».
С тех пор бешенство его не покидало…
С ледяным безразличием, от которого так и несло затхлой атмосферой драчливого соперничества, две наши команды построились у своих раздевалок в туннеле, ведущем на стадион. Ладони, сжатые в кулаки, нервное вздрагивание ресниц. Мы стараемся идти не глядя друг на друга.
Начало игры. Пока голландцы располагаются по своим местам, Жан-Мари Эли бросает в прорыв пасом Ларио, который тут же открывает счет, забивая гол «окаянным». 0:1.
Игра продолжается. Длинный пас вперед на выход Рене Ван дер Каркхофу. Энергично вмешивается Лопес, перехватывает мяч и пасует его Чурковичу. При выбивании мяча в поле им завладевает Вальке, стоящий у средней линии. Он его какое-то время контролирует, но я уже рядом с ним. Он пытается меня обвести, но на его пути вырастает Реп.
Вальке, который оказывается в «коробке», капитулирует. Вот Реп, как заправский спринтер, пробегает с мячом метров тридцать, делает поправку курса, обводит защитника «Эйндховена», обходит второго, применив старый прием «маленького мостика», Я бегу изо всех сил. Реп наносит удар, но мяч соскальзывает с ноги и подкатывается прямо к моей правой. Точный удар; он сражает Ван Беверена. 2:0.
Туча зеленых футболок набрасывается на меня, все меня тискают в объятиях. Освободившись от рук, замечаю, что Ван Баверен все еще стоит на одном колене в воротах. Но в воздухе уже запахло победой.
Мяч попадает к Сантини, который пробегает с ним метров двадцать, а затем передает его Фаризону, переместившемуся на левый край. Фаризон идет по центру. Три голландских защитника, разом сорвавшись со своих мест, устремляются ему навстречу, утратив при этом точное направление. Я мешаю защите, оказавшись в каком-то частоколе из ног и шипов. Мяч возвращается к Сантини, который наносит удар левой. 3:0!
Только 135 секунд понадобилось нам, чтобы забить еще два гола.
Переживший немало бурь, стадион «Жёффруа-Гишар» поражен.
Радиостанции и телетайпы передают информацию о нашем успехе по всей Европе.
«Эйндховен» утрачивает свой апломб. Его игроки втягивают головы в плечи. Перед лицом нашей команды, перед лицом публики, в которую они тыкали пальцем, они испытывают великий стыд. Но их исправление еще не завершено. Я пробиваю штрафной удар с двадцати пяти метров. Простое упражнение в моем стиле. Мяч, хорошо подработанный правой, припечатывает Ван Беверена к сетке.
Я настолько обрадован, что забываю о благоразумных советах врачей. Но пора передавать эстафету Лорану Руссею – другому чудом выздоровевшему игроку.
Он вступает в игру на 74-й минуте. Публика, которая все время следила за его полным страданий путем, горячо его приветствует. Лоран отмечает свое возвращение на поле голом. Это его долг…
Остается играть 1 минуту. «Эйндховен» как команда уже не существует. «Летучие» голландцы имеют бледный вид. И Джонни Реп, символ нравственного и психологического реванша, забивает последний мяч, завершая тем самым желанную казнь.
Мы возвращаемся в раздевалку, витая в облаках.
Команда Рийверса рухнула перед «зеленым приливом», словно польдер перед натиском моря в Нидерландах.
Ночью, бодрый и крепкий, я делюсь с Кристель своими мечтами о будущих победах, о непобедимости своего клуба.
Но у всякой медали есть оборотная сторона. Для нас это – 5 мая 1980 года. После успешного преодоления препятствия в Салониках мы капитулируем перед «Боруссией», которая сохраняет шанс завоевать столь желанный трофей – Кубок УЕФА. Настоящая оплеуха (4:1).
В этот вечер Жорж Марше и Франсуа Миттеран выражают свое разочарование командой «стефанцев». Среди охотников за народными голосами считается хорошим тоном появляться на народных сборищах, чтобы заполучить нужные им голоса. Позже Марше, скорчив гримасу, достойную «Шоу для простаков»,[22] заявит: «Когда на стадионе нет Франсуа Миттерана, когда только я присутствую на „Жёффруа-Гишар“, то команда неизменно выигрывает!».
К счастью, мы, «зеленые», не прекратили победной серии…