КУДА ИДЕТ ФУТБОЛ?

КУДА ИДЕТ ФУТБОЛ?

Вопрос, вынесенный в заглавие, звучит достаточно часто, хотя и с разными интонациями. В нем заключена одновременно и свободная, несколько отвлеченного свойства тема, и злоба сегодняшнего дня, когда вопрос этот выкрикивают с негодованием, разочаровавшись в увиденном на стадионе.

А возник он между тем сравнительно недавно. Можно попытаться установить примерную дату. Она обозначает окончание века старого, доброго, сентиментального футбола и начало эры больших регулярных турниров. Вспомним, когда же появились турниры, без которых сейчас трудно вообразить футбольную жизнь. Кубок европейских чемпионов и Кубок ярмарок (ныне Кубок УЕФА) – в 1955 году, чемпионат Европы для сборных – в 1958-м, Кубок кубков, Кубок южноамериканских чемпионов, Межконтинентальный кубок – в 1960-м, Балканский кубок – в 1961-м, Кубок африканских чемпионов – в 1965-м, чемпионат Европы для молодежных команд – в 1970-м. «Всходя на трон», очередной президент ФИФА Авеланж пообещал чемпионат мира для юношеских команд, и он состоялся в 1977 году.

Этот своеобразный турнирный взрыв повлек за собой уйму последствий.

То, что футбольный мир, равный планете, сомкнулся, сжатый, как меридианами и параллелями, обручами расписаний этих турниров, то, что игровые моды вмиг становятся всеобщими, то, что перед странами, где футбол молод, открывается возможность быстрого прогресса, то, что репертуар матчей бесконечно обогатился, то, что все меньше остается места для чернокнижия, которое смывает волна точных знаний, – все это превосходно. Да иначе и быть не могло в наше время, когда земные расстояния сведены на нет телевидением и авиацией.

Но что при этом бодром аллюре испытала сама игра – вот над чем нам полагается задуматься.

Прежде всего были обесценены так называемые товарищеские матчи. Какой-то интерес к ним остается лишь в том случае, если приезжая труппа уж очень именита, если в ее составе находится всемирная «звезда». Тогда публику влечет на стадион любознательность. Отношение же к таким матчам стало на удивление добродушным, неважно, победят наши или приезжие. То же добродушие сквозит и в манере игры обеих команд. А ведь совсем недавно иные товарищеские матчи выглядели событием сезона, стороны сходились всерьез, были преисполнены самолюбия и чувства собственного достоинства, зрители валом валили на стадион, будучи уверены, что станут свидетелями схватки «до победного конца». Время это по свежести восприятия, по пронзительности нашего боления и по упоению игрой, испытываемому футболистами, скорее всего уже неповторимо, оно ушло в так называемое идиллическое прошлое. Не могу отказать себе в удовольствии упомянуть ставшую красивой легендой поездку московского «Динамо» в Англию зимой 1945 года. Вспоминаются игры 50-х годов с «Миланом», возглавляемым грузным шведом Нордалем, с поджарыми ожесточенными «волками» из «Вулверхемптона», с изящным вальсирующим венским «Рапидом», с переживавшим свою лучшую пору, уверенным в себе белградским «Партизаном»… Тем, кто теснился в те дни на переполненном стадионе «Динамо», забыть их невозможно.

Чрезвычайно завлекательно выглядели афиши в Лужниках летом 1973 года, когда там одна за другой побывали сборные Англии, Бразилии и ФРГ – сливки футбольного общества. Публика всякий раз охотно стекалась на стадион и «болела» за своих. Но все же небо над Лужниками не разверзалось грозой, любопытство к прошлым и нынешним чемпионам мира пересиливало, съедало остроту болельщицких чувств. Во время этих матчей на трибунах спокойно рассуждали о том, в полную ли силу играют гости. И надо заметить, вопрос не был высосан из пальца, визитеры, которых прежде не раз видывали в огне и дыму генеральных сражений на чемпионатах, в товарищеских встречах явно не перенапрягались.

Международные, как их принято величать – официальные, турниры для игроков профессиональных клубов – скачок заработков, премии, возможность сыграть на повышение как личных, так и клубных акций, а победителям и прогремевшим, глядишь, подвалит удача в виде предложения фирм принять участие в рекламе их товаров. И хозяевам клубов вожделенны кубки этих турниров, они ни перед чем не постоят, лишь бы водрузить их в свои призовые шкафы, прекрасно зная, что со славы потекут проценты на банковский счет.

Да и что говорить, увлекательны эти турниры, тешат спортивную и болелыцицкую душу, без них уже не обойдешься, вмиг отстанешь, заделаешься безнадежным провинциалом. Футбольная истина теперь таится на дне разного рода серебряных чаш и ваз, и заглянуть в них совершенно необходимо тем, кто хочет, чтобы их игра слыла «современной».

Турниры поделили футбол на главный и второстепенный, на матчи, заслуживающие полного внимания, и легкие, беспоследственные, провели границу между пороховой яростной атмосферой решающих встреч и туристским времяпрепровождением в развлекательных турне. Объявилось достаточно деловых расчетливых людей, которые взялись высмеивать милую старую истину, согласно которой одинаково важен любой матч и если ты верен футболу, то, выходя на поле, обязуешься играть изо всех сил. И они уже, кажется, своего добились, эти люди… Один этот дележ повлиял на футбол, подточил многие его моральные заповеди, отразился на образе мышления игроков.

Дальше – больше. Борьба в рамках крупных турниров, где ставки год от года скачут вверх, ведется все ожесточеннее. Взаимовлияние толпы на трибунах и игроков на поле на грани короткого замыкания, и в некоторых случаях достаточно спички, чтобы пошло полыхать злое глупое пламя. Тогда сначала летят на газон бутылки, а вскоре выскакивают и болельщики. Всем нам памятно, как в 1971 году в Барселоне толпа шотландцев вывалилась на поле во время финала Кубка кубков с участием «Глазго Рейнджерса» и московского «Динамо». По английским стадионам то и дело прокатываются волны футбольных беспорядков. И ФИФА и УЕФА с эксцессами борются, дисквалифицируют те клубы, чьи болельщики вели себя непотребно, даже если футболисты проявляли голубиную кротость. И это единственный выход, потому что вдаваться в пересуды и подробности, когда имеешь дело с темной ордой, бессмысленно, наказание должно следовать автоматически.

Жестче становится и характер самой игры. Проигрыш перечеркивает слишком много различных упований, бьет по самолюбию, а кого-то и по карману.

Как бы это ни показалось на первый взгляд странным, но в целом все это игре пошло и на пользу. С появлением больших турниров все кинулись на поиски резервов мастерства и, разумеется, начали с того, что подтянули силу, быстроту, выносливость игроков, благо этот раздел футбольной готовности легче всего поддается влиянию. Тут-то, заметим, как раз и был утерян нашими командами козырь скоростного преимущества, так как медленный футбол сгорел в пламени международных турниров. А мы прозевали этот момент, самонадеянно считая быстроту и выносливость своих мастеров чуть ли не врожденным их качеством. И не мудрено, что прозевали, ибо в европейские турниры наши клубы включились с ничем не оправданным опозданием. В наше время редко встретишь зарубежную команду, которая бы играла медленно, плела затейливые узоры. Теперь все, даже не самые первоклассные команды, наполнены натренированной силой, как только что заряженные аккумуляторы.

Если бы в этот период, как в легкой атлетике, измерили по отдельности разные показатели футбола, то был бы зафиксирован не один рекорд. Футболист окреп, объем его легких вырос, массивнее и развитее стала мускулатура ног. Любое движение на поле стало встречать организованное, ловкое, твердое противодействие. Игра слилась с борьбой, обыгрыш – с преодолением. Изощреннее, искуснее и рискованнее стали единоборства за мяч. Размеры поля остались те же, но оно в дни хорошего футбола стало казаться тесноватым. Свободные участки мгновенно заполняются легконогими подвижными футболистами, которые послушно и сознательно повинуются новейшим тактическим законам, гласящим, что играют не отдельные линии, а команды целиком, что десять полевых игроков обязаны успевать и в атаку и в оборону.

Перелом в игре был слишком крут, чтобы не удивить и не обескуражить многих. И вот тут-то футбол и стал превращаться в обвиняемого. «Что с футболом?», «Куда подевалась его прежняя красота?», «Где зрители?», «Почему мало голов?» – слышалось отовсюду.

А футбол, посаженный на скамью подсудимых, отказывался давать показания, не видя за собой ровно никакой вины и поражаясь слепоте своих поклонников, либо не умеющих, либо не желающих проникнуть в суть перемен, происшедших на главных стадионах мира, и поддавшихся модному скепсису.

Ничего ровным счетом с футболом, как с игрой, не происходит. Он меняется вместе со временем, становясь динамичнее, воинственнее, умнее, потому что нынче все хотят играть сильно, имея перед собой притягательные стимулы в виде заветных дорогих призов.

Понятие красоты в футболе давно уже требует пересмотра. Канули в прошлое «венские кружева», «чешская улочка», короткие семенящие шаги ленинградского «Динамо», беспечные мудреные зигзаги бразильских клубных команд, гостивших у нас в пятидесятых годах, добродушное изящество, неспособное сильно обидеть противника, тбилисских динамовцев.

Красота теперь у бразильской сборной во главе с Пеле, какой она представилась миру на мировом чемпионате 1970 года, у сборных ФРГ и Голландии, задавших тон чемпионату 1974 года, у сборной Чехословакии, чемпиона Европы 1976 года, у «Аякса», «Боруссии», «Лидса», «Андерлехта»… Пусть и со своими стилевыми особенностями, но красоту игры каждой из этих команд мы ощущаем в смене скоростей, в атлетизме, в жесткости, в продуманности маневров, в экономном и разумном пользовании техническими приемами, в ведении точного счета малейших шансов. Это сильное зрелище – нынешний сильный футбол! И его надо уметь понять, почувствовать и принять.

То, что публика будто бы перестает жаловать футбол вниманием, – это говорится по впечатлению, задиристо и голословно. У нас принято ориентироваться по московским стадионам – они что-то вроде шкалы Цельсия. Но не может же футбол нести ответственность за то, что знаменитые столичные клубы переживают безвременье и их игра не задевает за живое москвичей. Вспомните, как в 1969 году, когда посягнул на первое место московский «Спартак», на его встрече с чемпионом, киевским «Динамо», Лужники были переполнены. Вспомните, как ломится от народа ленинградский стадион, пока «Зенит» подает надежды, как тесно на трибунах киевского стадиона, когда у местного клуба равный противник, как валит публика на «Раздан» в пору преуспевания «Арарата» и на чудесно реконструированный стадион «Динамо» в Тбилиси, если местные динамовцы берутся за игру всерьез. Людей не затянешь на плохой спектакль, на блеклую выставку живописи, на бесталанную симфонию. Те же законы действуют и в футбольном зрелище. Чтобы «продавать» матчи, надо по-хозяйски снарядить их участников. А вздохи «не тот стал футбол, не тот», мне кажется, служат для отвода глаз тем, кто нерадиво ведет футбольное дело.

Голов и впрямь стало чуть поменьше, это высчитано с точностью до сотой доли. Нет в этом ничего ни удивительного, ни катастрофического. В странах, где по старинке два-три клуба доминируют над остальными, сохраняются и крупные счета, и высокая суммарная результативность. Но это преимущественно страны в футболе второстепенные. Гол не мог не вздорожать. Остро развивавшееся всеобщее футбольное честолюбие неумолимо привело к выравниванию сил, к подтягиванию прежде слабых команд. Еще лет двадцать назад мы в своем чемпионате могли довольно легко предсказывать исход многих матчей. Сейчас это напрасный труд. Теперь наперед тщательно продумывают ход матчей, борьба на поле ожесточилась, вдоль и поперек изучены все спасительные шансы обороны. Так что забивать стало труднее. И тем дороже гол! И да здравствует трудный гол!

Спору нет, следует всячески поощрять и стимулировать забивание голов. Однако в хоре нетерпеливых доброхотов слышны и странные выкрики: «Один гол? Мало! Два? Мало! Три? Мало…» Но, позвольте, разве существует какая-то норма? С каких это пор достоинство матча стало измеряться числом голов? Разве во все времена не считались истинно футбольными, наиболее ходовыми и уважаемыми счета 1:0, 1:1, 2:1, 2:2? Даже пресловутый 0:0 и тот сопровождает футбол с пеленок и сам по себе его не дискредитирует, если обе команды играли честно и сделали все, что было в их силах. Незачем от футбола требовать того, что ему несвойственно.

Оборонительный футбол, как прибежище и утешение слабых, известен давным-давно. В эпоху больших турниров оборонительные изыскания разрослись пышным цветом. Их поощрила формула этих турниров: встреча состоит из двух матчей, на своем и чужом поле, гол, забитый в гостях, дороже гола, забитого дома. Держа в уме эту формулу, играют нынче и клубы и сборные. Так играют и в чемпионатах тех стран, где силы сторон примерно равны, как, скажем, у нас.

Чуть раньше, в предыдущей главе, я коснулся этой темы в ином аспекте. Но она слишком важна, слишком бедствует и страдает футбол из-за этой сравнительно недавно возникшей «стратегии», и я хочу лишний раз привлечь к ней внимание.

Футбол предстанет перед нами в двух вариантах, он как бы раздвоился даже в исполнении одной и той же команды, даже на протяжении одной недели. То и дело мы просто не можем узнать свою любимую команду, в сердцах обвиняем ее во всех смертных грехах, в трусости, тупости, забвении славных традиций. Мы трудно миримся с тем, что вместо вдохновенной игры нам вдруг преподносят деловую операцию по добыванию нужного счета и нужных очков, не считаясь со способами, ничем при этом не брезгуя.

К счастью, жизнь то и дело радует нас примерами отступления от деловой стратегии. Мы помним, что киевское «Динамо» выиграло у «Селтика» в Кубке чемпионов в Глазго 2:1 и у «Эйнтрахта» во Франкфурте-наМайне 3:2, московское «Динамо» ключевую игру в Кубке кубков у «Црвены звезды» в Белграде 2:1, «Спартак» в Кубке кубков у «Атлетико» в Мадриде 4:3. Это всегда выглядит как торжество футбола, выбившегося из-под власти пресловутых «стен». Разумеется, и в практике клубов, и сборных других стран тоже существует немало подобных обнадеживающих примеров. Однако никто не возьмется заявить, что эти «бунты» уже способны развенчать стратегию двойных матчей. В наши дни она царит и правит, заставляя футбол к себе приноравливаться и даже иногда поощряя призами тех, кто ей послушен.

Если еще с грехом пополам можно понять готовность приезжих игроков подчиняться чужой инициативе на далеком, незнакомом стадионе, то распространение этой линии поведения на матчи чемпионата страны выглядит не чем иным, как обезьянничанием, как нежеланием смело пойти наперекор условностям. Почему тбилисцы обязаны тушеваться на стадионе Донецка, а ереванцы в Ленинграде? Разумных аргументов не слышно. Чаще всего глухо говорят: «Судьи держат сторону хозяев поля». Да, подсчитано, что пенальти в три-четыре раза чаше назначаются в ворота приезжей команды, чем в ворота хозяев, гости чаще караются и дисциплинарными взысканиями. А судьи в ответ на это твердят свое: «А что удивительного, сядут гости в оборону, отбиваются, не мудрено, что чаще нарушают правила, а мы только фиксируем…»

Все эти доводы и контрдоводы лопаются на стадионах Москвы. Один из судей как-то сказал мне: «В Москве любят судить те из нас, кто в себе уверен». Неспроста иногородние команды в один голос отдают предпочтение стадионам Москвы перед стадионами всех других городов. Считается, что в Лужниках или на «Динамо» судья перед лицом всевидящих и всезнающих служебных лож будет стараться блеснуть квалификацией и сделать все, чтобы избежать самого для него страшного упрека в необъективности. Поэтому-то в Москве все, кто готов и умеет играть смело, играют смело. «Арарат» так тот даже получил прозвище «чемпиона Москвы» за то, что на протяжении нескольких сезонов регулярно обыгрывал столичные клубы. Словом, футбол в пределах Москвы может служить доказательством возможности играть одинаково на любом стадионе. Конечно, при уверенности в арбитре.

К стратегии «своего и чужого поля» вынуждает не сама по себе «современная» игра, к ней ведут несовершенства футбольного дела, в том числе неумение воспитывать и воодушевлять игроков, ибо им легче всего признать себя необязанными побеждать в половине матчей. Так легче и удобнее существовать.

Почему-то верится, что стратегия двойных матчей невёчна, что она будет все чаще ставиться под сомнение, что в этом изобретении люди сумеют разглядеть добровольное малодушное самоограничение, отнимающее у футбола ровно половину храбрости, сил и искусства. Непомерную жертву забирает себе сегодня прожорливое «чужое поле»!

О футболе в целом стали больше думать и писать во всех жанрах – от учебников до мемуаров. К нему прикладывают руку научные работники и медики. За его рентабельностью следят финансисты. Однако отношение к нему до сих пор не устоялось, оно – из одних противоречий.

Вот после какого-то особенно обидного поражения все начинают говорить о необходимости «широких мер по дальнейшему развитию футбола, самой популярной в народе игры». Проходит время, и вдруг звучат упреки в «футболомании», после чего кое-что из «мер» невольно свертывается. Всем страсть как хочется, чтобы «наша» команда стала чемпионом страны, но никто палец о палец не ударит, чтобы решить простой вопрос – соорудить в городе несколько хороших зеленых полей, где могли бы играть мальчишки, будущие мастера. Всем кажется, что футболом легко управлять, что нет в нем никаких особых сложностей, что с ним можно обращаться своевольно и резко, а он терпит такой стиль руководства до поры до времени, а потом вдруг отбивается от рук, и никто не знает, как его обуздать и призвать к порядку, чтобы он, хотя бы как прежде, обеспечивал прожиточный минимум самых необходимых побед, позволяющий всем нам спать спокойно.

Футбольное дело требует знаний, усилий, терпения и вести его надо мудро, с любовью. Серьезное отношение к футболу только лишь складывается.

Футбол сравнивают то с театром, то с шахматами, то с цирком, то с корридой, то с боями гладиаторов. Я тоже, каюсь, отдал дань этим выглядящим броско сравнениям. С какой стати проводятся параллели? Если для того, чтобы, сопоставляя, лучше понять интересующий нас предмет, в данном случае футбол, то это еще куда ни шло. Но большей частью желание прибегнуть к сравнению появляется либо от неумения, либо от нежелания увидеть в футболе некую оригинальную, самостоятельную величину, или для того, чтобы пристроить его к какой-нибудь уже известной, понятной дисциплине.

А футбол давно сам по себе. Родясь из невинной спортивной забавы и оставшись ею поныне на школьном дворе, на лесной поляне, на пляже, на городском пустыре, футбол вырос в повседневное, вошедшее в народный быт зрелищное предприятие невиданного размаха и невиданной страстности, со своими величественными сооружениями – достопримечательностями мировых центров, с международной влиятельной организацией (ФИФА), объединяющей свыше 140 стран всех пяти континентов, с нескончаемыми трансконтинентальными контактами, с неисчислимой телевизионной аудиторией. со своими законами и со своей моралью. Футбол давно перерос все остальные спортивные дисциплины, и попытки числить его среди них и по старинке подравнивать под них выглядят потугами усмирить Гулливера. И для футбола, и для остальных видов спорта было бы лучше признать его самостоятельность.

В наши дни футбольная команда высшего разряда смело может быть уподоблена предприятию. Ее «продукция» на стадионах и по телевидению расходится в миллионах экземпляров у себя дома и за рубежом, то пользуется массовым спросом, то отвергается. Можно деловито вести счет прибыли в рублях, радуясь нарастающей посещаемости стадиона. Можно, прислушиваясь к бодрой и дружной реакции публики во время матча, радоваться жизнеутверждающей силе футбольного зрелища. Оба «показателя» заслуживают, чтобы их признали важными. Напрашивается вывод: команда-предприятие требует умелого формирования состава, благоустроенной учебной базы, руководителей, знающих дето, разумных стимулов хорошей игры, контроля. Пока же в большинстве наших команд отсутствует организационная система, пока они живут кто как сумеет и зависят от всевозможных привходящих моментов, в частности от готовности различных «покровителей футбольного искусства» оказать им поддержку.

Дилентантство в управлении футболом сквозит в так называемой тренерской проблеме. Состоит она, попросту говоря, в том, что тренер признан главным, по сути дела единственным, виновником любых неудач команды, козлом отпущения. Это удобно: перемещая тренеров, можно создать видимость бурной деятельности во славу футбола.

Роль футбольных тренеров неестественно преувеличена. В дни побед тренер ходит в «мудрых стратегах», повсюду его портреты, статьи, интервью, за его здоровье поднимают первые тосты. Удача команды персонифицирована в нем, и в глазах болельщиков он выглядит кудесником, загадочной сильной личностью. Когда же приходит полоса неудач (практически она неминуема в жизни любой команды), все его достоинства тут же ставятся под сомнение, лопаются как мыльный пузырь, и он превращается в «беспомощного профана».

Насколько я могу судить после многих лет знакомства со многими тренерами, они и не кудесники и не профаны, а в большинстве -народ бывалый, тертый, как правило, скромный, более всего жаждущий, чтобы дали спокойно поработать, не требовали бы чудес и не отворачивались в дни поражений. Желания словно бы элементарно разумные. А нескончаемые перетасовки «всесильных» тренеров выглядят каким-то языческим предрассудком, прямо-таки идолопоклонством.

Существует еще одно милое занятие, которому охотно предаются, изображая заботу о футболе. Это многолетние словопрения о том, сколько команд должно быть в высшей лиге.

В разные годы, начиная с 1936-го, их было: 7, 8, 9, 26, 14, 13, 12 (два года), 13, 14, 18, 19, 15, 14, 11, 13, 12 (пять лет), 22 (три года), 20, 17 (два года), 19 (два года), 20, 22, 17 и 16 (шесть лет). В этом длинном ряду чисел не обнаружишь какой-либо простой закономерности. Но он драматичен, как дорога, по которой прошла война, ибо выражает тайную борьбу, компромиссы, прощения, нажимы, с одной стороны, и стремление к торжеству разумного начала – с другой. Именно так выглядят 39 наших чемпионатов, если их охарактеризовать числом участвующих команд. Если бы было до шуток, то можно сказать, что ни разу пуля не легла в «десятку» и ни разу не выпало «очко»: были испробованы все числа от 7 до 22, кроме 10 и 21.

Какому городу не хочется иметь команду высшей лиги?! Но команда эта не дар природы и не дар судьбы, она венец многолетней работы. Именно так, и не иначе. Много раз прямо на глазах возникали скороспелые команды-выскочки, красовались год-другой в высшей лиге и лопались. Их звонкое, задиристое начало подкупало одних простаков.

Между тем то и дело всплывают странные проекты о предоставлении высшего футбольного представительства как можно большему числу городов, так, чтобы никому не было обидно. Уж если идти до конца в стремлении к футбольному благолепию, то можно предложить стройное чередование команд на пьедестале почета – так, чтобы никто не был обойден!

Давно уже пора, чтобы магическое число рождалось не в перебранке, не с потолка. Оно должно быть выведено и обосновано группой сведущих людей. И не такие вычисления делают в наши дни!

Это легко представить. На стол будут положены данные климата, состояния полей, требования методики о тренировочных нагрузках, интервалах и отдыхе, международный календарь, планы сборных команд, И когда все это будет «заложено», само явится это самое заветное число, единственное и необходимое. Совершенно незачем заниматься лирической болтливой импровизацией вокруг столь элементарного дела, но, кстати говоря, важного чрезвычайно, ибо вокруг этого числа выстраивается все остальное, и многие последствия вытекают из него. В последние годы остановились на 16 командах. Но никто не доказал, что это и есть лучший вариант. За него держатся, потому что постоянство в данном случае – вещь практичная и полезная. А может быть, 14? Или 12? Надо же раз и навсегда условиться, что высшая лига предназначена в первую голову для защиты наших общих футбольных интересов в международных турнирах сборных и клубных команд. Отсюда и условия для нее.

Нередко можно слышать, что футбол – игра, и ничего больше. Да, что футбол – игра, надо и помнить и повторять, когда мы сталкиваемся с опасными и глупыми перехлестами страстей. Но когда речь идет о тех или иных, я бы сказал, постановочных аспектах футбола, то не полагается ничего упрощать. Должны торжествовать специальные знания, разумные спортивные требования, умение отличать действительные причины от мнимых и надуманных, смелость называть вещи своими именами.

В последние годы благодаря большим турнирам мы имеем возможность следить за футболом в тех странах, где он достаточно развит. Наши болельщики уже не понаслышке знают клубы, которые преуспевают в европейских турнирах, на которые опираются сборные стран, готовясь к чемпионатам мира.

На чем же взращены такие преуспевающие команды?

В дни X мирового чемпионата я побывал вместе с группой наших тренеров и журналистов в Гельзенкирхене, в клубе бундеслиги «Шальке-04». Это была экскурсия, и, как водится, она давала лишь общее представление. Но и в этом «общем» улавливается, как мне кажется, принципиальная схема.

Мы приехали на стадион в тот предвечерний час, который так много говорит сердцу, задетому футболом,- в этот час повсюду начинаются матчи и большие тренировки. И тут нас встретила знакомая картина: футболисты упражнялись на поле с мячами по команде тренера, высоченного югослава Хорвата, а на трибуне, под козырьком, в тени, теснились болтливой кучкой отборные, заядлые болельщики. Мне, правда, показалось странным, что Хорват, махнув рукой в нашу сторону, остался на поле, хотя знал, что среди приехавших коллег его старые знакомые Симонян, Качалин, Бесков. Ни один наш тренер не позволил бы себе не пожать руки товарищам по профессии, не сказать им хотя бы двух слов о своем уроке.

Экскурсоводом был президент клуба Зиберт, средних лет, дородный, со стертым, невыразительным лицом. В ходе беседы он сообщил о себе, что в молодые годы был профессиональным футболистом этой же команды, скопил денег, занялся бизнесом и сейчас владеет городскими рынками, а пост президента клуба принял по зову сердца, и столько времени и сил отнимает у него эта должность, что рыночное свое хозяйство был вынужден сдать в аренду. Зиберт согласился с нашим предположением, что навыки бизнесмена, как видно, необходимы президенту, но тут же энергично выговорил и даже повторил: «Но без знания футбола я бы прогорел, в этом мое преимущество…»

Весь аппарат клуба – президент, бухгалтер, секретарь-машинистка и двое рабочих. Решительно всеми делами вершит он, президент. Он приобретает и уступает игроков, заведует финансами, принимает дисциплинарные меры. Тренеры – нанятые им служащие, он, разумеется, может с ними советоваться, но это необязательно. Их дело готовить тех футболистов, которых он им дает, и проводить матчи. Они учителя футбола, и ничего больше. Им за это выплачивают жалованье. Как выяснилось, старший тренер получает вдвое (!) меньше игрока основного состава. «Почему же?»-последовал наш недоуменный вопрос.

Зиберт, слегка пожав плечами, разъяснил как нечто элементарное: «Футболист – пайщик клуба, своими ногами, игрой своей он делает капитал, привлекает зрителей, добывает победы и призы, а тренер – простой служащий, работающий по договору». Тут я и понял, почему так держался Хорват в присутствии президента.

«Значит, дисциплина и порядок в клубе основаны на том, что игроки являются пайщиками?» – «Не только,- возразил Зиберт.- У молодых же ветер в голове. Если кто-либо будет замечен после одиннадцати вечера в увеселительном заведении – штраф, если опоздает на тренировку -штраф…» Президент назвал и число марок, взимаемых за разного рода прегрешения,- это напоминало статьи уголовного кодекса.

«Итак, доходы клуба – это сборы с матчей?»- «Нам грешно жаловаться, в Гельзенкирхене ходят на футбол, хотя команда и не занимает первых мест. Банковский счет клуба недурен. Есть, однако, и другие статьи дохода. У нас прошлой осенью подросли хорошие юниоры, они были лучшими в стране, и мы их выгодно продали лучшим клубам…»

Я видел, как скучнели лица моих спутников-тренеров: им, всю жизнь ищущим интересные футбольные сведения, ни к чему оказался опыт этого средней руки частного предприятия, опирающегося на деловые и моральные установления, давно у нас забытые. С Хорватом, расхаживавшим по газону среди бегающих и прыгающих футболистов, они, наверное, всласть поговорили бы на специальные темы. Но знакомить со своим клубом гостей – обязанность президента…

Совершенно ясно, что структура подобных капиталистических футбольных фирм для нас неприемлема, в глазах советского человека выглядит странной и даже неприятной. Но какова бы она ни была, мы обязаны знать ее точно и в деталях, потому что наши команды оспаривают те же призы, что и западные профессиональные клубы, и регулярно играют с ними.

А еще более важно выработать собственные организационные принципы, на основании которых можно было бы возводить надежное здание советского футбольного клуба. Устав, приемлемый в годы, когда наш футбол ограничивался внутренней жизнью и лишь эпизодически вступал в контакт с западным, ныне, в эру больших турниров, нарастающего соперничества с профессиональными клубами, нуждается в пересмотре, в модернизации. Настоятельность таких мер подтверждается, в частности, неустойчивостью класса многих наших команд, когда они – «Заря», «Арарат», «Динамо» (Тбилиси), «Черноморец», «Шахтер», «Нефтчи»-необъяснимо то взмывают вверх, то падают. Подтверждается и почти одновременным ослаблением московских клубов, что больно стегнуло наш футбол, нашу сборную. Прочнее остальных стоял на ногах клуб киевского «Динамо», он один и выдюжил, сумев примениться к изменившимся условиям. Когда же была сделана попытка на нем одном уехать далеко, передоверив всецело ему судьбу и сборной страны, то киевского «Динамо», как и следовало ожидать, хватило ненадолго.

Футбол прост, но не простоват. Он изменяется со временем, как и все остальное. Он принял суровые условия, продиктованные большими турнирами, и применяется к ним, в основе оставаясь самим собой. Он милостиво встречает разного рода исследователей и дает им сколько угодно материала для научных работ и диссертаций. Раньше считалось достаточным произнести известное заклинание: «Мяч круглый!», после чего выглядело бы глупой назойливостью продолжение расспросов. Ныне удивляются меньше. Только чересчур уж эмоциональный телекомментатор способен закричать: «Стопроцентная ситуация упущена!» Уже достаточно известно, что в футболе действует своя система подсчета, свои проценты с поправкой на строптивость игры, на ее фокусы, без которых она зачахла бы. А фокусы, как известно, существуют не для того, чтобы их разгадывали, а для нашего изумления и восхищения. Для цирковой службы, впрочем, никто из «звезд» не годился бы, в футболе недостижима работа наверняка, на «сто процентов». Однако искусство солистов, помноженное на оркестровую сыгранность команды, дает все больше приближения к искомой безошибочности. Она, безошибочность, никогда не будет достигнута, ибо противодействие ей нарастает в той же пропорции. Все эти взаимосвязи теперь улавливаются публикой вернее, чем прежде.

С футбола много требуют, полагая, что ему многое дано. Я не решился бы утверждать, что ему дано столько, что можно удивляться, почему не на каждом матче полный сбор. Нет, футбол еще не снабжен, не воспитан, не натренирован для таких претензий. Это его перспектива, в которую верят те, кто его любит, кто о нем размышляет.

Под термином «современный футбол» чаще всего понимают тактические схемы и варианты. Не менее, если не более, существенны и другие аспекты футбольной жизни. Спрос на победы дал гигантский скачок. Раньше меньше было стремящихся победить во что бы то ни стало, всегда находилось достаточно руководителей и футболистов, по-джентльменски признававшихся, что «таким-то проиграть не грех». Сейчас засмеют за такое признание. А то и накажут. Но побед больше не стало, на такое чудо футбол не способен. Можно, конечно, попытаться отменить ни в чем не повинную ничью, заставить футболистов после матча бить серии пенальти и изобрести таким образом странную, точнее говоря, липовую победу. Футбол терпит и такие наскоки.

«Победа!» На каждом фонарном столбе по дороге на любой стадион мира висят плакаты с этим заклинанием-требованием. Это слово скандируют трибуны, повторяют миллионы людей по всей земле. Но половину из них футбол вынужден разочаровать и огорчить. Никогда футбольное зрелище не угодит всем. Даже если все команды будут играть как чемпионы мира, даже если все стадионы будут полны, и в этом случае половина людей будет оскорблена в своих заветных чаяниях.

Футбол не заблудился и не провинился. Он как был, так и остался великой игрой, и за его мировыми чемпионатами следит по телевидению миллиард людей! В последние годы он не раз доказывал нам свою отзывчивость на требования зремени, что надежно свидетельствует о его жизнеспособности.

Футбол не воспринимается как чье-то изобретение, он в наших глазах -как дар природы и напоминает ее своим пейзажем, своей простотой, естественностью, безыскусностью, истинностью порождаемых им чувств и откликов. И он точь-в-точь как природа, требует людской бережности. Сеют люди на футбольных полях скуповато, а снять хотят сколько душа просит. Душа азартная, нетерпеливая, напористая, бесшабашная, живущая сегодняшним днем.

Узлы затянуты туго: эпоха больших турниров властно требует борьбы, футболу, чтобы не истощиться, не исчерпаться в конфликтах и передрягах, требуется, в сущности, не так уж много: желание получить от него должно быть в согласии с добрыми усилиями, на него затраченными.