ЕЩЕ ОДНА ТРАГЕДИЯ ФУТБОЛИСТА Юрий Севидов

ЕЩЕ ОДНА ТРАГЕДИЯ ФУТБОЛИСТА

Юрий Севидов

В 1965 году сел в тюрьму популярный спортсмен, футболист московского «Спартака» Юрий Севидов. Он был сыном знаменитого футболиста Александра Севидова, звезда которого сияла на футбольном небосклоне страны в 30–40-е годы (он играл в минском «Динамо», столичных «Крыльях Советов», «Торпедо»). Юрий начинал свою карьеру в столичной ФШМ, куда пришел 12-летним подростком в 1954 году. Затем два года играл в кишиневской команде «Молдова» (там тренером был его отец), откуда его в 1960 году и пригласили в столичный «Спартак». Именно там звезда Севидова и засияла в полную мощь. Его называли не иначе как «вторым Стрельцовым» и прочили блистательную карьеру. Когда в начале 60-х Севидов находился в турне по Франции, ему поступило предложение играть в «Андерлехте». Но он отказался, поскольку такой поступок по тем временам мог быть приравнен к измене родине. Да и зачем ему было уезжать на Запад, когда и в Союзе он жил неплохо. У него была отдельная квартира, красавица-жена и редкая по тем временам роскошь — иномарка «Форд», которую ему помог достать тесть-дипломат. В 1962 году в составе «Спартака» Севидов стал чемпионом страны и лучшим бомбардиром первенства — забил 16 голов. В 1963 и 1965 годах Севидов стал обладателем Кубка СССР. В 1964 году талантливого парня пригласили играть за олимпийскую сборную, в которой он провел три матча и отметился голом. Короче, все в жизни Севидова шло как нельзя лучше. Но субботний день 18 сентября 1965 года перечеркнул все надежды Севидова на дальнейшее благополучие.

В тот день «Спартак» вернулся из Брянска. Оставив вещи на базе в Тарасовке, Севидов с двумя приятелями по команде (Михаилом Пасуэло и Янишевским) отправились в баню. После помывки зашли в шашлычную. Как и положено, выпили. Правда, Севидов опрокинул в себя всего лишь одну рюмку коньяка, а от остальных отказался, мотивируя это тем, что за рулем. Однако, как оказалось, и этой рюмки будет достаточно.

Севидов возвращался домой от гостиницы «Россия». Возле высотки на Котельнической набережной, прямо перед мостом, где Яуза впадает в Москву-реку, на дорогу внезапно выскочил пожилой мужчина. Далее послушаем рассказ самого футболиста:

«Я заметил этого человека издали. Позже меня обвиняли в том, что я несся с бешеной скоростью. Но достаточно было провести всего один следственный эксперимент, чтобы убедиться, что бешеной скорости там быть просто не могло. Если бы скорость и в самом деле была сумасшедшей, этот человек не упал бы на капот, а перелетел через машину. К тому же я ехал уже вдоль высотки и, видя, что академик собирается переходить дорогу, на всякий случай еще взял влево, так как все равно собирался поворачивать налево, под арку. Впереди меня шла еще одна машина, так этот человек перебегает перед той машиной и останавливается. Я включаю поворотник и все внимание переключаю как бы на левую сторону, откуда все движение идет. Поток надо оттуда пропустить и поворачивать — вот я и «переключился»… Дальше все происходило как во сне: его швырнуло мне прямо на лобовое стекло, и он медленно сполз вниз по капоту. Машину вынесло на встречную полосу. Там ехал грузовик, за ним еще вереница легковушек — я просто чудом ушел от столкновения с ними. Но здесь-то развернуться негде, и я дальше еду, метров двести проезжаю, в первом же переулке разворачиваюсь и возвращаюсь на то место, где человека этого оставил. Минуты полторы прошло, никак не больше, а после мне на суде пихать начали, будто бы я сбежать хотел и все такое… Но самое удивительное, что человек тот даже сознание не потерял, когда я его сбил! Машина низкая у меня была, и я бампером ему ногу только и сломал… Возвращаюсь я, значит, а никого нет! Вот ситуация, правда? Потом выяснилось, в том же потоке «Скорая помощь» ехала, вот она человека этого до соседней, 23-й больницы и добросила. Там цепочка совпадений для меня трагических продолжается — дежурный хирург ушел. На день рождения к жене, кажется. Что-то такое мелькнуло, когда я дело читал, но на суде, понятно, все замяли. Вместо хирурга студент-практикант сидел. Перепугался он или еще что — уж не знаю, но только поставил неправильный диагноз, положил сбитого на стол, и от наркоза тот умер: сердце больное было…

Сбил я человека того в субботу. Допросили меня, значит, отпустили, и воскресенье я дома провел. Вечером только на сбор отправился — во вторник должны были мы с Одессой дома играть. Потом уже, в понедельник, часов в восемь утра, в Тарасовку на базу спартаковскую «воронок» милицейский прилетает. Меня под руки берут: «Ты хоть представляешь, кого сбил?» — «Да нет, я как-то не спрашивал…» А когда до того меня допрашивали, в субботу еще, сами же милиционеры открытым текстом говорили: «Ну, старики правила частенько нарушают, это больные люди — годик, наверное, получишь условно или двадцать процентов от зарплаты…»

Но выяснилось, что сбил я академика Дмитрия Ивановича Рябчикова…»

Рябчиков был большой величиной в академическом мире страны. Он относился к числу засекреченных специалистов и находился под охраной КГБ. Но в тот роковой день, как будто нарочно, чекистов рядом с ним не оказалось — они куда-то подевались. И Рябчиков, впервые оказавшийся без охраны, угодил под машину, поскольку до этого сам никогда дорогу не переходил, а по городу передвигался в служебном авто. Кроме того, Рябчиков был сильно расстроен. Будучи с приятелем в кинотеатре «Ударник» на просмотре фильма, он увидел там свою собственную жену (она была на тридцать лет моложе его), которая сидела на переднем ряду под ручку с каким-то импозантным мужчиной. С горя Рябчиков зашел в ближайшее кафе и пропустил пару рюмок коньяка. А спустя несколько минут угодил под колеса севидовского «Форда».

Севидова препроводили прямиком в Бутырку, в одиночную камеру. Поскольку сбил он знаменитого человека, академика, дело приобрело для него нешуточный оборот. Дело дошло до ЦК КПСС, откуда поступила команда: впаять на полную катушку. Тем более что и Академия наук СССР во главе с самим Келдышем написала открытое письмо, где призывала покарать «убийцу академика Рябчикова». Следом (в декабре 1965 года) по Севидову долбанула и «Комсомольская правда», где была опубликована статья М. Блатина, где тот характеризовал Севидова как ограниченного человека. Что было сущей неправдой: за начитанность и образованность Севидова в «Спартаке» называли Философом. Но «наверху» это уже никого не интересовало, поскольку машина расправы была запущена на полную катушку. Пока Севидов сидел в Бутырке, в «Спартаке» поменяли руководство: сняли главного тренера Никиту Симоняна, а чуть позже и председателя российского совета «Спартака» Николая Старостина.

Суд над Севидовым состоялся в Москве в конце февраля 1966 года. Ажиотаж был огромный: в зал набилось около пяти тысяч человек. Председателем суда был назначен молодой судья, так как назначенный до этого опытный судья от ведения процесса отказался (сказал, что дело шито белыми нитками). Суд продолжался в течение трех дней, что вызвало очередное раздражение «наверху». Председателю суда позвонила куратор из ЦК КПСС и спросила: «Что это вы так долго возитесь с Севидовым? Дать ему высшую меру, и все!» Тот ответил, как на духу: «Не можем. У него в статье потолок — десять лет». — «Так давайте, какие еще вопросы?!» Судья так и поступил. Во время чтения приговора отец Севидова так был возмущен, что бросил свой партийный билет в лицо председателю суда.

Март-апрель Севидов провел в пересыльной тюрьме на Красной Пресне, ожидая ответа на свою кассационную жалобу. Надежд на то, что ее рассмотрят положительно, не было никаких, но формальность требовалось соблюсти. В мае Севидова отправили в лагерь. Тамошние зэки встретили его тепло, поскольку футбол любили. По случаю прибытия знаменитости в библиотеке был даже накрыт праздничный стол, где было все: икра, «Лимонная» водка, сыр и другие деликатесы. Приветствуя Севидова, зэки дружно удивлялись, за что это ему 10 лет впаяли. «Тут у нас один духарик сидит. Он на самосвале врезался в автобусную остановку, передавив кучу народа: пятеро погибли, человек десять покалечились. Так ему всего пять лет влепили. Ну дела!..»

Севидова взял под свою опеку грузинский вор по кличке Зверь. С его помощью футболист попал на «хлебную» должность — стал нарядчиком. Однако эта должность его едва не погубила. Как-то к нему подошли украинские воры и попросили не ставить завтра на лесоповал одного своего товарища: мол, у парня день рождения. Но Севидов не смог этого сделать, поскольку работать было некому. И он честно сказал об этом ворам. Те не стали поднимать бучу, послав вместо именинника другого человека. Однако в процессе работы начальство вскрыло подлог. Когда об этом узнали украинские воры, они подумали, что их парня сдал Севидов. И приговорили его к смерти. И плохо бы пришлось футболисту, не вступись за него Зверь. Он вызвал на толковище именинника и устроил ему экзекуцию: заставил своих нукеров избить его чуть ли не до полусмерти. За то, что тот не вышел на работу и послал вместо себя другого человека. После этого украинские воры отступили, но приговор Севидову не отменили — ждали только удобного случая. И он вскоре представился.

Однажды по лагерю с быстротой молнии разнеслась весть о том, что Зверя освобождают. Севидов понял, что при таком раскладе жить ему осталось немного. Единственный шанс — тоже сменить прописку. Но как это сделать? Помог отец, которому он честно рассказал о своих проблемах. Тот немедленно поднял все свои связи и добился того, чтобы сына перевели на «химию». А в ноябре 1969 года Севидова освободили по амнистии. Он вернулся в Москву, но жил там недолго и вскоре уехал в Алма-Ату, в команду «Кайрат», которую тренировал его отец. Там он играл два года, после чего перешел в донецкий «Шахтер». Закончил свою игровую карьеру Севидов в рязанском «Спартаке» в 1974 году.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.