Глава 24 Уэйн Руни

Глава 24

Уэйн Руни

Это случилось в августе 2004-го, мы только сыграли с «Эвертоном». Билл Кенрайт[136] плакал. Сидел в моем офисе и плакал. Кроме него собрались Дэвид Мойес, Дэвид Гилл и я. Мы наблюдали за горем председателя совета директоров «Эвертона», он сообщил, что должен сделать звонок.

Сквозь слезы он проговорил: «Мне нужно позвонить маме».

«Они крадут нашего мальчика, они крадут нашего мальчика», — повторял он. Затем он передал трубку мне. «Не думайте, что получите его бесплатно, он стоит 50 миллионов фунтов», — предупредил женский голос. Великолепно. «Вот это трюк», — засмеялся я. — «Это игра?» Но все было по-настоящему. Стоило лишь упомянуть «Эвертон», и Билл давал течь. Очень приятный парень, но непростительно эмоциональный.

Дэвид Мойес подмигнул мне. На минуту я решил, что это представление. В конце концов, Билл имел театральный опыт. Я даже подумал проверить медицинскую карту Уэйна. Может, у него были физические недостатки, которые я упустил? Или это уловка, чтобы поднять цену? Боже мой, это просто смешно. Может у мальчика одна нога, а меня втянули в гигантскую аферу?

Переговоры по самому многообещающему английскому таланту, мягко говоря, затягивались. Билл знал его цену. Дэвид Мойес действовал агрессивнее, я поступал бы так же на его месте. Дэвид был реалистом. Он понимал, что клуб получит достойную компенсацию, а «Эвертон» едва ли купался в деньгах. Официальная цена чуть превышала 25 млн фунтов с возможностью дополнительных выплат. «Эвертон» нуждался в финансовой инъекции. Когда слезы высохли, а переговоры завершились, мы подписали Уэйна за семь часов до закрытия трансферного окна, 31 августа 2004 года.

Билл Кенрайт плачет

Он не играл около 40 дней и провел только пару тренировок, когда присоединился к нам. Мы решили, что матч Лиги чемпионов против «Фенербахче» через 28 дней после подписания Руни подойдет для его дебюта. Эксперимент принес восхитительный результат: мы победили 6:2, а Уэйн оформил хет-трик.

После драматичного представления уровень его физической готовности упал по сравнению с другими игроками. Предстояла большая работа.

Естественно, еще несколько недель он был далек от уровня игры с «Фенербахче», что не поколебало мою веру в него.

Уэйн обладал волшебным природным талантом и получил время, чтобы превратиться из мальчика в мужчину. Он был серьезным, исполнительным футболистом, голодным до игры. Чтобы прогрессировать, Уэйн нуждался в постоянных тренировках, которыми он охотно занимался. Он не относился к тем, кто может попросить выходной. Он нуждался в интенсивных тренировках, чтобы находиться на пике формы. Если Уэйн выбывал из-за травмы на пару недель, его физическая готовность резко падала. Его габариты — мощные ноги и широкие плечи — отчасти объясняют травмы плюсневых костей, которые он получал в то время.

Я сразу понял, что он именно тот, на кого мы рассчитывали. Отважный, играющий двумя ногами, хотя левую он использует реже, чем мог бы. Мы подписывали 24-летних футболистов, ожидая, что они достигнут максимума к 26, но ранний прогресс Руни убеждал, что уже к 24 он раскроет весь потенциал. Сложно представить, чтобы человек с его конституцией играл в середине поля, как Скоулз или Гиггз, но в 2010-м, когда мы подписывали новый контракт, я надеялся, что он закончит полузащитником.

Наше мнение об эвертонском школьнике Уэйне Руни можно выразить одной фразой: мужчина, играющий в детский футбол.

В нашей академии восторженно отзывались о нем, и мы пытались его переманить еще в 14. В конце мая есть окно, когда можно приглашать ребят из других академий. Но Уэйн хотел остаться в «Эвертоне». Мы попробовали еще раз в 16 перед тем, как он подписал контракт с академией, но снова получили отказ. «Эвертон» тек в его крови.

Джефф Уотсон и Джим Райан из нашей академии наблюдали за ним и находились под впечатлением после игр с его «Эвертоном». Он выступал в финале молодежного Кубка Англии против «Астон Виллы».

Когда Уолтер Смит стал моим ассистентом, он сказал: «Подпишите этого Руни». Уолтер твердо стоял на своем. Он уверял, что Уэйн лучший из всех, кого он видел. Он подтвердил все, что мы знали о Руни. Затем Уэйн дебютировал за взрослую команду и забил чудесный гол «Арсеналу».

Он стал самым молодым игроком в истории сборной Англии[137] (дебютировал в 2003-м против Австралии). Свен-Горан Эрикссон взял его на ключевой матч квалификации ЧМ против Турции. В 17 лет и 317 дней он забил первый гол за сборную. К моменту перехода в «МЮ» он уже был нанесен на карту.

Перед первой встречей я ожидал, что увижу самоуверенного парня. Я ошибся. Руни оказался стеснительным мальчиком. Думаю, трепет вокруг него спровоцировали огромные отступные и внимание СМИ. Вскоре он осмелел. На тренировках он никому не давал спуску: ни партнерам, ни судьям. Бедные рефери наших двусторонок: Тони Струдвик, Мик Фелан или Рене Меленстен. Они говорили: «Только у вас хватит авторитета, чтобы судить эти матчи».

«Никогда», — отвечал я.

Помню, Джим свистнул фол в день, когда Рой Кин пребывал в наимрачнейшем настроении и набрасывался на любое живое существо: на свою команду, на чужую, на судью. Джим повернулся ко мне со свистком в руках и сказал: «Надеюсь, команда Роя сегодня победит».

«Это нелепо», — я чуть не рассмеялся.

«Да, но мне достанется в раздевалке», — ответил Джим. Мы как-то даже обсуждали привлечение сторонних арбитров.

Признаю, что несколько раз устраивал Уэйну разносы. Он бесился в раздевалке, когда я вызывал его. Его глаза горели, как будто он хотел отправить меня в нокаут. На следующий день он осознавал вину. Когда гнев спадал, он понимал, что я прав, потому что я всегда прав (так я любил дразнить его). Он спрашивал: «Я буду играть на следующей неделе, босс?»

«Не знаю», — говорил я.

Он не был самым способным учеником, но обладал природным инстинктом, интуитивным пониманием того, как устроен футбол. Замечательный неограненный талант. Плюс врожденные смелость и энергия — благословение для любого футболиста. Нельзя недооценивать способность бегать каждый день. Он медленно вникал в новые упражнения и идеи на тренировках. Его инстинкты заставляли возвращаться к старому, верить в хорошо знакомое. Ему было комфортно внутри себя.

В первые годы я редко применял к нему авторитарные методы. Он допускал глупые фолы, иногда вспыхивал на поле, но вне футбола не доставлял проблем. Сложность в том, что будучи центрфорвардом во время игровой карьеры, я всегда требовал с них больше, чем с остальных. Конечно, никто не был так хорош, как я. Простите, но никто из них не дотягивал до меня в молодости. Тренерам позволительно такое тщеславие, иногда они бравируют перед игроками. Те, в свою очередь, считают себя лучшими коучами, чем человек во главе команды, пока сами не попробуют тренировать.

Я выходил из себя, если видел, что нападающие не делают того, что делал я. Они были моей надеждой. Я смотрел на них и думал: вы — это я.

Иногда вы узнаете себя в других людях.

Я видел себя в Рое Кине, Брайане Робсоне, отчасти в Поле Скоулзе, Ники Батте и в двух Невиллах. Команда отражает характер тренера. Никогда не сдавайся — без этой религии, этой философии никуда. Я никогда не сдавался. Я всегда верил, что смогу найти выход из любой ситуации.

В «Юнайтед» всегда что-то происходит. Всегда какая-то драма. Я привык к этому. Когда личную жизнь Уэйна Руни показал таблоид News of the World[138] и поздним летом 2010-го проблемы ворвались в его мирок, мы не собирали военный совет в моем офисе.

Я не звонил ему на утро после публикации. Я знал, что он ждал моего звонка. Но я проявил твердость. Он, вероятно, надеялся на мой звонок, держал руку у плеча. Я не собирался влезать в это.

Впервые подобная история всплыла, когда Руни было 17, что можно списать на молодость, но с тех пор прошло 7 лет. Его жена Колин хотела провалиться сквозь землю. Она всегда видела во мне стабилизирующую силу.

С супругой Колин

Я испытывал давление из-за него во время чемпионата мира в ЮАР. Я видел, его что-то беспокоило. Несмотря на признание игроком года по версии профессиональных футболистов и Ассоциации футбольных журналистов, он пребывал в странном расположении духа. «Приятно видеть, как свои же болельщики освистывают тебя», — сказал он в камеру после нулевой ничьей с Алжиром в Кейптауне. Англия выбыла во втором раунде, а Уэйн не забил ни одного гола в четырех матчах.

Я должен был привлечь его внимание. Лучший способ — оставить его в покое, ничего не говорить, не утешать, заставить его задуматься. Когда я не взял его на выездной матч против «Эвертона» в сентябре, чтобы защитить от оскорблений толпы, он почувствовал облегчение. Он понимал, что я поступил правильно. Я должен был повлиять на игроков так, чтобы получить максимально возможную отдачу на поле.

Мы можем осуждать, но у каждого свои скелеты в шкафу. Я никогда не читал морали Уэйну. 14 августа 2010 года Руни сообщил, что не собирается продлевать контракт с «Юнайтед». Новость шокировала нас, мы планировали обсудить условия нового соглашения после чемпионата мира.

Драма набирала темп. Дэвид Гилл сообщил, что агент Уэйна Пол Стретфорд встретился с ним, чтобы сказать, что Руни хочет уйти. Дословно: Руни считал «МЮ» недостаточно амбициозным. Мы выиграли Лигу чемпионов и чемпионат годом ранее, и дошли до финала Лиги чемпионов в том сезоне.

Дэвид сказал, что Руни приедет на встречу со мной. Мы собрались в октябре, Уэйн вел себя очень скромно. Казалось, кто-то внушил ему то, что он пытался сказать. Он жаловался, что мы были недостаточно амбициозными.

В ответ я спросил его: «Когда за последние 20 лет мы не боролись за чемпионство? В скольких финалах Лиги чемпионов мы сыграли за последние 4 года?»

Я сказал, что его слова про амбиции — чушь.

Уэйн сказал, что мы должны были бороться за Месута Озила, который перешел в мадридский «Реал» из «Вердера». Я ответил, что комплектация команды — не его дело. Его работа — играть, а я соберу нужную команду, и так далее.

На следующий день мы играли матч Лиги чемпионов. 20 октября, за два часа до встречи с «Бурсаспором», Уэйн опубликовал следующее заявление: «Я встретился с Дэвидом Гиллом на прошлой неделе, и он не предоставил никаких гарантий по поводу будущей команды. Затем я сообщил, что не подпишу новый контракт. Я хотел услышать сэра Алекса, и был удивлен некоторыми его словами.

Это абсолютная правда, как и говорил сэр Алекс, что мы несколько раз встречались с клубом для переговоров о новом контракте. Во время августовских встреч я попросил гарантии того, что клуб и далее сможет приглашать лучших футболистов планеты.

Руни играет в гольф со своим агентом Полом Стретфордом

Я не испытываю в отношении «МЮ» ничего, кроме уважения. Как может быть иначе, учитывая его великую историю и 6 последних лет, когда мне посчастливилось играть за «Юнайтед»?

Я хочу выигрывать трофеи, что неизменно делал клуб под руководством Алекса Фергюсона. Думаю, я получил ответы на свои вопросы.

Несмотря на недавние сложности, я знаю, что навсегда останусь в долгу перед сэром Алексом Фергюсоном. Он великий тренер и наставник, который помогал и поддерживал меня с первого дня, как я в 18 лет перешел из «Эвертона».

Для процветания «Юнайтед» я надеюсь, что он будет вечно возглавлять клуб, поскольку он гениален и уникален».

Я не был уверен в смысле заявления, но думал, что он пытается подвести мосты ко мне и к фанам. Я надеялся, что он передумал и решил остаться с нами.

Пресс-конференция после матча, где собрались представители всех СМИ, позволила сказать то, что я хотел — Уэйн не в порядке.

«Как я уже говорил, три победы в АПЛ подряд — фантастический результат. Мы остановились в одном очке от рекордной четвертой победы.

Мы не выиграли, нам это не нравится, и мы хотим что-то с этим сделать. Мы в норме — я не сомневаюсь. В нашем клубе хорошая структура,  правильная команда, правильный тренер и правильный исполнительный директор — великолепный человек. С «МЮ» все в порядке. И мы продолжим».

Я сказал телевизионщикам: «Я встретился с мальчиком, он повторил слова своего агента. Он хотел уйти. Я сказал: «Запомни одну вещь: уважай клуб. Я не потерплю от тебя никакой ерунды. Уважай клуб». Шумиха в прессе огорчает, поскольку с первого дня Уэйна в клубе, мы делали для него все, что могли. Мы были для него убежищем. Он мог прийти с любой проблемой и получить совет. Но то же самое мы делаем для всех своих футболистов. Это «Манчестер Юнайтед». Это клуб, чьи история и традиции основаны на лояльности и доверии игроков, тренеров и руководства. Еще со времен сэра Мэтта Басби. Вот на чем держится «МЮ». Руни получал поддержку, как и Пол Скоулз, Райан Гиггз и другие футболисты. Для этого мы и работаем».

На селекторном совещании с Глейзерами мы обсудили будущее клуба, и Уэйн стал одним из самых высокооплачиваемых игроков в стране. На следующий день он пришел с извинениями. Я сказал ему: «Ты должен извиняться перед болельщиками».

Плакат фанов «МЮ»: «Кто теперь шлюха, Руни?»

Игроки реагировали по-разному. Одних это раздражало, других вообще не заботило. Руни предстал не в лучшем свете, как рвач, забывший обиды, после подписания большого контракта. Так его представили, но я не думаю, что финансовый вопрос стоял у Уэйна на первом месте. Ажиотаж быстро сошел на нет. У болельщиков, конечно, сохранилось недоверие.

Его не трогали, пока он забивал, но в сложные времена вспоминали старые обиды. Игроки могут недооценивать глубину чувств, которые фаны испытывают по отношению к клубу. В крайних случаях фаны считают, что владеют клубом. Некоторые болеют по 50 лет. Они с командой на всю жизнь. Поэтому когда игрок выказывает неуважение по отношению к клубу, с ним не церемонятся.

Очень редко игроки хотят уйти из «МЮ». Мы взрастили поколение игроков, которые провели в «Юнайтед» всю карьеру: Гиггз, Скоулз и так далее. И нашим болельщикам не нравилось узнавать, что футболист хочет уйти или критикует трансферную политику клуба.

Зимой 2011-го я наказал Уэйна, Джонни Эванса и Даррона Гибсона за вечеринку. Они поехали в отель Саутпорта, чтобы отпраздновать победу 5:0 над «Уиганом». На следующий день они вяло выглядели на тренировке. Я отправился в тренажерный зал, где они занимались, и сказал, что штрафую их на недельную зарплату и исключаю из состава на субботнюю игру с «Блэкберном».

Уэйн должен быть осторожен. Все его качества легко перечеркивались слабой физической формой. Посмотрите, как Роналду и Гиггз следили за собой. Руни требовалось взять быка за рога. В сборной поступили неразумно, когда дали ему недельный отпуск перед Евро-2012. Если он пропускал пару недель за «Юнайтед», то набирал форму следующие четыре-пять игр. До матча с Украиной он не играл больше месяца.

От меня он не ждал снисхождения. Я прессовал его за малейшее ухудшение формы. Все просто — не будешь играть. Таким образом я боролся с плохой готовностью подопечных, независимо от конкретного игрока. И я не видел причин менять подход в последние годы.

Уэйн обладал даром создавать опасные моменты. В мой последний год, когда он несколько раз выбывал из-за травм, я чувствовал, что он бережет себя и теряет былую остроту. Но он делал невероятные вещи. Например, блестящий пас на ван Перси в игре против «Астон Виллы», тот гол принес нам чемпионство, или удар через себя в матче против «Ман Сити». Такие вспышки подтверждали его уровень. Но время шло, играть по 90 минут становилось для него все труднее, он выдыхался по ходу матчей.

Я заменил его в матче против «Астон Виллы», поскольку соперник играл молодым составом, а парень, вышедший у них на замену, постоянно убегал от Руни. На следующий день после победы в лиге он пришел в мой офис и рассказал о своих проблемах. Его не радовало непопадание в состав на некоторые матчи или замены в других. Его агент Пол Стретфорд то же самое передал Дэвиду Гиллу по телефону.

Все игроки разные. Некоторые счастливы выступать за один клуб на протяжении всей карьеры, другим нужны перемены, как ван Перси, когда он перешел из «Арсенала». Боевитость и изобретательность никуда не денутся от Уэйна. Я оставил его обсуждать будущее с Дэвидом Мойесом, надеясь увидеть еще много прекрасных представлений Руни на «Олд Траффорд».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.