И время пошло…

И время пошло…

Конечно, я тогда и подумать не мог, что это время закончится так быстро. Я летал, как на крыльях, очень чутко чувствуя, что Иванов мне доверяет и готов, если надо, помочь. В ответ он требовал только одного – полной самоотдачи и трудолюбия, честности перед самим собой и футболом. Тогда он стал подпускать в состав очень много молодых ребят, явно занявшись омоложением команды, подготовкой ее будущего. Поэтому, анализируя тот период, ставший самым ярким в моей футбольной карьере, прихожу к выводу: ничего случайного не было. Юношеский максимализм, помноженный на чувство неизведанного, непознанного, дал результат. Так, сыграв, по сути, только во втором круге, я по итогам сезона-90 вошел в список «33 лучших». Хороша была тогда и моя голевая серия: забивал и в чемпионате, и в Кубке СССР, и в еврокубках. Причем в ворота таких команд, как киевское и московское «Динамо», «Спартак», «Севилья», «Монако». А свой первый мяч забил минскому «Динамо»: ворвался с левого фланга в штрафную площадь, поднял голову, увидел ворота и средней частью подъема мощно пробил в ближнюю «девятку». Не хочется, чтобы у болельщиков сложилось впечатление, будто один Тишков тогда был молодцом, нет. В футболе так не бывает. Здесь все взаимосвязано: игра отдельного футболиста по большей части зависит от действий всей команды. А «Торпедо» в сезонах 1990–1991 годов представляло собой очень удачный сплав опыта и молодости. И в этом опять-таки большая заслуга Иванова, тонко чувствовавшего состояние каждого игрока и команды в целом. Функционально мы всегда были здорово готовы. После тренировок частенько не могли сесть на стул без помощи рук – так болели и гудели натруженные мышцы ног. А каким он был психологом! Приехали, помню, в Монако на ответный матч Кубка УЕФА. Накануне во Франции прошли сильные снегопады, и поля были, прямо скажем, не в лучшем состоянии. Уже готовились ехать на разминку, как Козьмич вдруг сказал: «Знаете, ребята, сегодня тренироваться не будем. Свои два мяча мы все равно забьем и выиграем. Поэтому предлагаю поехать в местный океанологический аквариум – посмотрим на обитателей подводного мира». Мы, футболисты, переглянулись между собой, и у каждого, наверное, мелькнула мысль: а в здравом ли уме Козьмич – ведь сегодня вечером игра? Правота и мудрость решения Иванова дошли до нас позже, когда мы вышли на матч с «Монако» спокойными, уверенными в своих силах и победили-таки – 2:1, забив, как он и предсказывал, «свои два мяча».

А как грамотно он занимался комплектованием команды, не спеша расставаться с ветеранами, добиваясь сплава опыта и молодости. Что это давало? Мы, молодые футболисты, выходя на поле вместе с Полукаровым, Сарычевым, Ширинбековым, Николаем Савичевым, не могли, не имели права сыграть хуже них – по крайней мере, в плане самоотдачи. Потому что, когда Полукаров стелется в подкате, когда в матче с «Севильей» грудью выносит мяч с линии ворот, ты, молодой, даже если что-то не получается и от усталости сводит ноги, все равно не можешь не заставить себя бежать, бороться, играть. Это была поистине заводская команда, со своим миром, в который чужакам, людям посторонним, равнодушным к истории клуба и завода, доступа не было. Игра через «не могу» изо всех сил позволяла нам побеждать соперников, более сильных по подбору исполнителей. Валентин Козьмич не уставал повторять, что игрок должен быть быстр, ловок, вынослив, что суть игры складывается из суммы стереотипных действий: завладев мячом, отдать пас, открыться, получить ответную передачу и так далее. Но для того, чтобы так действовать, нужно быть хорошо готовым физически. Тот же «Спартак» на фоне нашего вялого чемпионата сейчас выглядит молодцом, но как только он выходит на международную арену и его соперник начинает даже не бежать, а просто быстро и мобильно двигаться, «красно-белые», к сожалению, тут же теряют все свои лучшие качества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.