На стадион – в карете «скорой помощи»

На стадион – в карете «скорой помощи»

Судьба крепко взялась за меня в ту пору. Наверное, если бы я тогда покинул каток, ушел из спорта, никто бы не сказал обо мне худого слова. К тому времени я уже хранил в своей коллекции две золотые и одну серебряную олимпийские медали. Меня трижды признавали лучшим хоккеистом СССР. Было у меня и немало других почетных титулов.

Я учился тогда на заочном отделении Военно-политической академии. Забот хватало. Росли дети, с которыми я, увы, занимался мало. Димка уже собирался в первый класс. Младшая, Иришка, была не по годам серьезной и собранной. «У нее папин характер», – утверждали родственники.

Но я не ушел, потому что в первую очередь сам расценил бы это как проявление слабости, как отступление. А отступать нельзя.

Сил было еще много… Я рвался в бой, хотел доказать, что неудача за океаном – это случайность, эпизод, что я не таков…

Однако на Кубок Швеции первым вратарем поехал Володя Мышкин. Об этом мало кто знает, но это так. И сыграл он там хорошо. Я был дублером. «Скорее бы закончился этот сезон», – думал я. Мне казалось, пройдет время, отдохну и все встанет на свое место.

Летом семьей мы поехали к бабушке моей жены в Вышний Волочек. Мы там проводим каждый отпуск – в походах за грибами и ягодами, в долгих прогулках по лесам. Места чудные: озера, речки, острова. А какая рыбалка! Без улова даже новичок не возвращается. Отпуск в тех краях любые раны залечит.

Конечно, на юге тоже есть свои прелести: море, солнце… Но в каждом доме отдыха или санатории опять надо соблюдать строгий распорядок дня, который уже в печенках сидит. Завтрак, обед, ужин, подъем, отбой. Да и уж слишком людно там! То и дело тянут разделить с кем-нибудь компанию, поддержать чье-нибудь застолье. Откажешься – в спину шепоток: «Зазнался Третьяк, нос задирает…» Невдомек таким людям, что каждый час своего 24дневного отпуска мы, хоккеисты, ценим совсем не так, как другие. Ведь целый год ни на день не имеем права расслабиться, забыть о режиме! Ждем отпуска, как подарка.

А в Вышнем Волочке хорошо! Большой деревенский дом. Парное молоко. В семь часов мы уже на ногах и всей семейной командой – Таня, Дима, Иришка – отправляемся на озера. К обеденному костру кто-то несет лукошко грибов, кто-то банку ягод. Я всегда возвращался с рыбешкой. Вечером налаживал самовар (очень люблю это дело) и с 86-летним дедом долго гонял чаи. Дед рассказывал о том, как жили тут прежде, как боролись за советскую власть. Я видел, что он явно гордится моим приездом перед соседями. А я был счастлив, что есть этот дом в Вышнем Волочке, где можно провести такой замечательный отпуск.

…В первом матче турнира на приз «Известий» 1980 года с командой Чехословакии ворота защищал Володя Мышкин. Наша сборная тогда проиграла – 4:5. На вторую игру поставили меня. Я старался, как в юные годы. Счет был 5:2 в нашу пользу, но это еще не все – организаторы турнира назвали меня лучшим вратарем.

Значит, удача вернулась? Празднуй, Третьяк! Но нет, я же говорю, что судьба крепко взялась за меня. Ух как крепко! Спустя полтора месяца мы поехали в Горький на обычный календарный матч первенства СССР. Автобус подвез команду к Дворцу спорта. Неся перед собой свою громоздкую сумку с вратарской амуницией, я стал спускаться но автобусным ступенькам. Правой ногой резко шагнул на землю и вдруг почувствовал острую боль в ступне. Я сдавленно застонал. Ребята подбежали: что случилось? Полкоманды спустилось но этим ступенькам, и ничего, а я… Правая нога со всего маха угодила в яму. Когда сделали рентгеновский снимок, выяснилось: перелом. И это произошло незадолго до чемпионата мира!

Наложили гипс.

– На какое время? – спросил я врача.

– По меньшей мере на месяц, – твердо ответил он.

Когда я па костылях появился дома, Татьяна ударилась в слезы: «Вот он – твой хоккей! Инвалидом тебя сделает…» Но ее огорчение, впрочем, быстро сменилось радостью – она поняла, что теперь-то я наверняка по меньшей мере месяц буду дома.

Неделю я наслаждался полным покоем. Затем спохватился. Нет, я вовсе не намерен был так просто складывать оружие. Позвонил в клуб: «Готов приступить к тренировкам». Каждый день к подъезду нашего дома теперь стал подкатывать автомобиль «скорой помощи», я спускался на своих костылях и ехал в ЦСКА. Там в гимнастическом зале для меня установили настоящие хоккейные ворота. Я садился перед ними на табурет, брал ловушку, и Виктор Кузькин швырял по воротам ракеткой теннисные мячи. Так мы тренировались – ежедневно по часу-полтора.

Это помогло мне не потерять навыка, а самое главное – уверенности в своих силах.

Домой по указанию Тихонова доставили гребной тренажер. Этот аппарат занимал половину комнаты и поначалу вызвал большой восторг у детей. Правда, они быстро остыли, уяснив, что заниматься сухопутной греблей – утомительное занятие. Я же работал механическими веслами по многу часов. Я не был до конца уверен в успехе, в том, что успею встать в строй до начала мирового первенства, но решил побороться, постоять за себя.

Мне было с кого брать пример. Валерий Харламов, попав в больницу с тяжелейшими переломами, начал готовить себя к грядущим поединкам буквально лежа на кровати. Доктора рассуждали о том, сколько лет потребуется Харламову, чтобы обрести обычное физическое здоровье – о хоккее они и не заикались, а Валерий, едва встав на ноги, пришел… тренироваться. Да, в чем-то врачи были правы: Харламов и спустя несколько лет ходил прихрамывая. Но зато как играл!

Или взять Александра Мальцева, которого травмы преследовали ну просто роковым образом. Какое надо было иметь терпение, мужество, чтобы каждый раз возвращаться в строй!

В истории нашего спорта много поразительных примеров самоотверженности.

…Гипс сняли через три недели. Я почти тут же вышел на лед, сразу почувствовав, насколько далеко назад отбросила меня эта травма. Даже Татьяна по телетрансляции заметила мою неуверенность, частые необдуманные падения, какие-то лишние, несвойственные мне раньше движения. А до чемпионата оставались считанные дни.

Пришел к Тихонову:

– Наверное, не успею, Виктор Васильевич. Не хочу подводить команду.

Ответ тренера был неожиданным:

– Да, мы видим, что ты не в форме. Но время еще есть. Ты успеешь. Мы верим в тебя.

Наверное, скажи он как-нибудь по-другому, не так определенно, я действительно опустил бы руки. А после тех слов будто второе дыхание открылось. Раз в меня верят, на меня рассчитывают, я должен быть в полном порядке.

Как дальше складывались события, болельщики, наверное, помнят. В Стокгольме и Гетеборге я отыграл за сборную во всех матчах, кроме последнего, от которого уже ничего не зависело, потому что мы досрочно стали чемпионами мира. В решающем поединке наша команда буквально разгромила шведов – 10:1.

Запомнилось, что на чемпионат, чтобы поддержать своих, приехали знаменитые профессионалы из Канады Ларри Робинсон и Ги Лефлер – после того, как их монреальский клуб выбыл из розыгрыша Кубка Стэнли. Лефлера корреспонденты спросили, в чем, по его мнению, кроется сила советских хоккеистов.

– Об этом можно говорить долго, – ответил канадец. – Но можно ограничиться одной фразой: они большие патриоты.

Попал, что называется, в точку.

Следующий сезон начался необыкновенно рано – уже в сентябре от нас требовалось показать свою лучшую форму, потому что сборной СССР предстояло участвовать во втором розыгрыше Кубка Канады.

Незадолго до отлета за океан сыграли два матча со шведской сборной, усиленной такими выдающимися мастерами, как Сальминг, Хедберг, Нильсон. Трибуны были переполнены: соскучились шведы по своим звездам, гастролирующим в составах североамериканских профессиональных клубов. Играли на укороченных площадках – таких, какие приняты в Канаде. Привыкали. Оба матча мы выиграли, а затем, также дважды, в спарринг-поединках одолели и финнов.

Пока летели в Монреаль, я вспоминал все, что было связано с первым турниром Кубка Канады, состоявшимся в 1976 году, и вообще с североамериканскими профессионалами.

Я был младенцем, когда советские хоккеисты впервые отправились за океан. Из рассказов А. В. Тарасова знаю, как настороженно принимали их тогда в Канаде и США. Какие нелепые и глупые вопросы о лаптях и медведях задавали нашим ребятам. Некоторые специально подходили их потрогать, чтобы убедиться, что русские сделаны из того же теста.

А вспомните осеннюю Москву 1972 года! Взбудораженные москвичи толпятся у выхода из Дворца спорта в Лужниках, сутки напролет дежурят у подъезда гостиницы «Интурист» на улице Горького – караулят канадских профессионалов. Завидев их, тянутся за автографами, рассматривают гостей во все глаза. Фамилии игроков произносят с огромным почтением – каждый из них для московского болельщика окружен ореолом легенд, и не поймешь, что правда, а что вымысел.

Фил Эспозито во время представления игроков перед первой встречей, поскользнувшись, падает на лед. Трибуны в оцепенении: это же великий Эспозито! Как он мог допустить такую оплошность? Но, возможно, Фил специально придумал этот трюк с падением, чтобы вызвать симпатии у зрителей и разрядить чересчур официальную атмосферу?… Да, конечно, он это сделал специально. Ну и молодец! Оказывается, профессионалы – обыкновенные люди, такие же, как мы, они тоже могут и плакать, и улыбаться. Трибуны взрываются аплодисментами, лица людей сияют.

Чтобы узнать друг друга, надо встречаться. Чтобы верить друг другу надо вести диалог не только в зале заседаний ООН, но и на хоккейном льду.

К Кубку Канады у всех хоккеистов отношение особое. Объясню почему. Сильнейшие любительские сборные выступают в чемпионатах мира и олимпиадах, которые мы считаем самыми важными соревнованиями. Мы всю свою подготовку нацеливаем на то, чтобы именно к этим испытаниям подойти в самой лучшей форме. Североамериканские профессионалы молятся на Кубок Стэнли, являющийся их главным призом. И хотя мы играем в один хоккей, но, увы, жизнь складывается так, что в рамках существующих турниров регулярные встречи лучших профессионалов и любителей пока проходить не могут.

Другое дело Кубок Канады. Он собирает, бесспорно, самые яркие звезды мира. Шведские и финские игроки, выступающие сейчас за профессиональные клубы Северной Америки, для участия в Кубке могут вернуться под знамена своих сборных, и тренеры этих сборных теперь уже способны показать товар лицом, а не оправдывать свои неудачи отсутствием сильнейших хоккеистов. Канадцы и американцы, насколько мне известно, тоже придают огромное значение этому осеннему турниру, не без оснований полагая, что здесь проверяются стратегические концепции развития мирового хоккея на ближайшие годы. Всегда охотно участвуют в кубке наши чехословацкие друзья, которые расценивают его как великолепную возможность проверить молодых хоккеистов. Они справедливо считают, что если ты прошел горнило Кубка Канады и показал себя достойно, то на тебя можно положиться в любых грядущих испытаниях.

Наконец, не будем забывать о болельщиках по обе стороны океана – для них встречи сильнейших любительских и профессиональных сборных всегда зрелище из самых лакомых.

В 1976 году наш дебют не был удачным. Теперь, спустя пять лет, мы ехали за океан не экспериментировать, а побеждать. И убеждать тех, кто сомневался в наших чемпионских полномочиях после мирового первенства (были в некоторых западных газетах жалкие попытки бросить тень на нашу победу, основанные на том, что, дескать, за сборные Швеции и Финляндии не выступали их сильнейшие хоккеисты-профессионалы).

Перед началом Кубка состоялся товарищеский матч в Эдмонтоне. Мы этот матч проиграли. Хозяева льда применили против нас тактическую новинку, о которой следует рассказать. Уэйн Гретцки, знаменитый снайпер из «Эдмонтон Ойлерс», подолгу маячил с шайбой за моими воротами. Я и все наши защитники, естественно, переключали значительную часть своего внимания на него. А в это время на «пятачок» с ходу влетал кто-нибудь из канадских форвардов – обычно это был Перро, – ему следовал точный пас и… Этот технический ход канадцы довели до совершенства. Видимо, не одну тренировку посвятили они шлифовке своей новинки. И поначалу это позволяло им много забивать. Весь турнир мы искали противоядие. Наконец пришли к выводу, что надо лишить возможности Уэйна Гретцки спокойно раскатывать за воротами. Это помогло.

В нашей команде завершался процесс смены поколений. Никаких скидок на омоложение тренерам не делалось. Сборную покинула целая плеяда выдающихся хоккеистов, из «старичков» остались только Валерий Васильев, Александр Мальцев и я. Но и молодежь к нам пришла не робкого десятка. В ее игре виделся самобытный почерк, да и характеры были тверды. Если на мировом чемпионате в Праге (1978 год) широкой публике открылся талант Макарова, а спустя два года в Лейк-Плэсиде засверкало дарование Крутова, то Кубок Канады заставил говорить о блистательном мастерстве и бесстрашии Ларионова. С виду Игорь ну никак не похож на ледового бойца! Кто он рядом с двухметровым гигантом Робинсоном? Но как обманчива бывает внешность! Ларионов показал такую страстную жажду борьбы, такое великолепное мастерство, что стал подлинным героем турнира. В финальном матче Кубка Канады, который свел нас с хозяевами льда, именно Игорь открыл счет, хитроумно обыграв того же Робинсона. Это привело в изумление не только трибуны, но и добрую половину всех участвующих в том поединке хоккеистов.

Однако не буду забегать вперед. Как и пять лет назад, на старте мы встречались с командой ЧССР. Необыкновенно упорная борьба завершилась вничью (1:1). Матч со шведами тоже складывался не просто. Долгое время мы шли вровень, но когда при счете 4:3. Нильсон не забил мне шайбу из выгоднейшей ситуации, в игре наступил перелом. Разрыв увеличил Мальцев, который каким-то непостижимым образом забросил пятую шайбу буквально, как мы говорим, «с нулевого угла».

Болельщики говорили нам перед отъездом: «Кубок Канады можете уступить, но чтобы у американцев выиграли обязательно». Любители спорта никак не могли забыть поражения в Лейк-Плэсиде. Ворота сборной США защищал Тони Эспозито, который ради выступления в Кубке даже сменил подданство – стал американским гражданином. В составе их команды было немало игроков из золотой олимпийской сборной. Они рвались снова показать себя, убедить всех, что тот их успех не был случайным.

Тони пропустил четыре шайбы. Я – одну. Но каких же усилий мне это стоило! После второго периода голова кружилась так сильно, что я с трудом добрел до раздевалки. Перед глазами плавали разноцветные круги. Врач с трудом привел меня в сносное состояние.

Следующий матч – с канадцами, – по сути дела, ничего не решал, был почти формальностью, так как и мы, и хозяева уже вышли в полуфинал. Мне позволили отдохнуть. Канадцы были в ударе. Гретцки, Босси, Перро и их товарищи, к шумному восторгу публики, выиграли встречу со счетом 7:3. Канадские болельщики вряд ли после этого сомневались в том, что Кубок вновь вручат их любимцам.

У нас в команде к проигрышу отнеслись спокойно. Мы несколько раз посмотрели видеозапись матча, детально разобрали ряд ключевых ситуаций, окончательно определили, что же предпринять против коварного маневра Гретцки. Не было ни паники, ни переоценки своих сил. Была уверенность.

В полуфинале мы выиграли у чехословацких хоккеистов, а канадцы – у сборной США. И вот финал. Огромный каток «Форум» в Монреале. Снова «Форум». Опять сотрясаются бетонные стены от рева тысяч людей. «Форум» жаждет победы «кленовых листьев». Вся Канада приникла к телевизорам. Второй в истории финал Кубка.

Скажи нам кто-нибудь до начала матча, что мы победим в этот вечер со счетом 8:1, никто из нас в это бы не поверил. Канадцы были сильны. Действовал к тому же «фактор родных стен». Большинство болельщиков абсолютно не сомневались в их победе. А счет, между тем, 8:1 в нашу пользу. Накануне газеты писали: «Исход финала будет во многом зависеть от того, как сыграет Третьяк». Я выложился до конца. И все остальные наши ребята показали максимум того, на что они способны.

Что же случилось с канадцами? По-моему, их подвело излишнее волнение. Очень хотелось им блеснуть перед миллионами своих болельщиков. Очень!

Вначале хозяева имели довольно много выгодных моментов, но никак не могли забить. А потом, когда сами пропустили несколько шайб, они совсем сникли. Я видел это впервые. Обычно профессионалы бьются до конца, независимо от того, какой счет на табло. А тогда они как по команде сдались на милость победителя, у них опустились руки. Мне было просто жаль их вратаря, которого команда оставила на растерзание нашим форвардам. Болельщики неистовствовали.

Уже дома, в Москве, меня встретила во дворе старушка соседка.

– Ой, сынок, да ты ведь Третьяк?

– Да, бабуля.

– Дай я тебя поцелую. Я ведь, когда вы играли с этими супостатами, телевизор крестила. А когда вы их одолели, даже заплакала. Это же надо, наш советский гимн где пели!