Звездный час и звездная болезнь

Звездный час и звездная болезнь

Джимми Гривс исповедался перед сотнями тысяч читателей. Перед сотнями тысяч своих почитателей, для которых был кумиром на протяжении тринадцатилетней футбольной карьеры профессионала.

Конечно, почти все британцы, купившие это издание в яркой обложке, прежде всего реагировали на имя автора «Джимми Гривс», затем на завлекательное название «Эта книга – обо мне» (так дословно оно переводится с английского) и, естественно, знали, что речь пойдет о футболе, теме поистине неисчерпаемой, как неисчерпаема и непостижима эта игра – футбол.

И конечно, почти все знали, что автор книги – один из самых ярких форвардов в истории мирового футбола. Даже не заглядывая в статистические справочники, любой болельщик помнит о том, что Гривс сыграл больше 500 матчей в английской лиге, забил в этих матчах около 350 голов, а всего в официальных играх – около 500 голов. Справочник подскажет и точную цифру – 491 гол, в том числе 44 в 57 играх сборной Англии.

Нетрудно представить себе, в какое изумление, близкое, вероятно, к шоку, повергло читателей название первой главы книги Гривса. «Я – алкоголик» – так называется эта глава, определяющая, понятно, общий замысел книги исповеди.

Автору этих строк за двадцать с лишним лет работы футбольным обозревателем довелось встречаться и беседовать со многими знаменитостями мирового футбола, беседовать о тех или иных проблемах игры как частного, так и общего характера в непринужденной обстановке пресс-центров крупнейших международных соревнований, в отелях и на спортивных базах, касаться и каких-то сторон их личной жизни, в приватных беседах шла речь и о режиме, иными словами – о выпивке или курении, которые всегда мастерами футбола отвергались, хотя некоторые и признавали, скажем, что им известен вкус пива или шампанского, однако до таких откровений, на которые решился Гривс, разговоры никогда не доходили. Вот почему мне так понятно чувство читателя, обнаружившего, что первая глава называется «Я – алкоголик». (Теперь, когда эта книга выходит на русском языке, нетрудно представить, что первая глава шокирует и вас, читатель.) Признаюсь, я тут же отложил книгу, решив прежде всего вспомнить о том, что нам, советским любителям футбола, известно о Гривсе, где и когда, к примеру, мы могли о нем прочитать, увидеть, встретить.

В конце октября 1963 года на обложке еженедельника «Футбол» была помещена фотография: Лев Яшин берет в броске мяч в ногах у Джимми Гривса. Выдающийся вратарь и выдающийся форвард встретились в матче, посвященном столетию английского футбола. Сборная Англии принимала сборную мира, выступавшую под названием «сборная ФИФА». Обозреватель Джефф Эллис назвал свой отчет об этой встрече «Матч века» и дал подзаголовок «Лев Яшин и Джимми Гривс – герои встречи на „Уэмбли“.

«…Персональную славу этого матча, – писал Эллис, – разделили прежде всего вратарь сборной мира в первом тайме Лев Яшин и англичанин Джимми Гривс. Последний нанес больше ударов по воротам, чем сделали все остальные, вместе взятые. Именно Гривс в конце концов принес победу (англичане выиграли – 2:1, забив оба гола во втором тайме, у сборной мира тоже во втором тайме гол забил шотландец Деннис Лоу. – В. В.). Сейчас всем ясно, почему Яшина назвали «спрут». Его предвидение просто сверхъестественно. Его ловкость превосходна, его храбрость поразительна. И нет ничего удивительного в словах Гривса, сказанных мне после матча, что, по его мнению, Яшин «был просто великолепен». Кстати, Яшин вернул комплимент, высоко оценив игру Гривса… За четыре минуты до конца зрители поднялись, приветствуя Гривса, добившего мяч. Это был кульминационный пункт состязания, явившегося демонстрацией искусства и великолепия современного футбола».

Этот матч навсегда вошел не только в историю английского и мирового футбола но и, благодаря блестящей игре Яшина, в историю советского футбола, потому что встреча на «Уэмбли» во многом способствовала всемирному признанию Яшина, который в том же 1963 году был признан лучшим игроком Европы и награжден «Золотым мячом». Для нас одним из кульминационных моментов матча стал эпизод в начале первого тайма, когда после углового, поданного Терри Пейном, открывшим, к слову, во втором тайме счет, Джимми Гривс с близкого расстояния нанес удар из категории «не берущихся» и даже вскинул руки вверх в уверенности, что забил гол. Однако Яшин отразил этот «не берущийся» мяч.

Спустя три года большинство англичан, выступавших против сборной ФИФА, стали чемпионами мира, а сборная СССР, заняв четвертое место, добилась лучшего пока своего результата, причем Яшин вместе с английским вратарем Гордоном Бенксом делили славу лучших голкиперов мира. Гривс тоже участвовал в этом первенстве мира, но практически не запомнился: он получил травму в групповом турнире и в решающих встречах, хотя и выздоровел, участия не принимал, уступив место будущему герою финального матча Джеффу Херсту.

Словом, после встречи со сборной мира мы его ярких выступлений не видели. В 1982 году перед финалом чемпионата мира в Испании, в пресс-центре мадридского стадиона я беседовал с известным английским писателем и футбольным обозревателем Брайаном Глэнвиллом, когда мимо пробегал невысокий, плотный, ртутно-энергичный, с пышными усами человек. На мгновение он остановился возле нас и отпустил шутку, кажется, о бдительности испанских сотрудников безопасности, в целях борьбы с террористами обыскивавших на входе в пресс-центр журналистов.

– Узнаете его? – спросил Глэнвилл.

– Нет, – пришлось признаться.

– Это Джимми Гривс. Он здесь как телекомментатор. Его у нас обожают телезрители. За объективность и чувство юмора.

Мог ли я тогда предположить, что доведется читать исповедь Гривса «Я – алкоголик»? А ведь его книга вышла в Англии в канун испанского чемпионата.

Нынешний президент Международной ассоциации спортивной прессы Фрэнк Тэйлор рассказывает, что после выхода книги Гривс получил множество поздравительных писем от незнакомых людей. «Люди были очень добры ко мне, – говорил Гривс. – Им известно искушение, которое я должен преодолевать каждый день, и они понимают, что произойдет, если мне это однажды не удастся. Замечательно, когда у людей сохранилась о тебе столь добрая память. Они видели когда-то мою игру и до сих пор верят, что я смогу еще оказаться полезным футболу». Тэйлор же о Гривсе написал так: «Как футболист Джимми Гривс был в Англии образцом. В течение всех лет его выступлений я не могу вспомнить ни одного допущенного им нечестного приема. Он был не только суперфутболистом и лучшим бомбардиром, но его мастерство и поведение на поле служили примером для любого молодого игрока. И тем не менее карьера закончилась не безоблачно. Впрочем, как и у многих других, ставших жертвами профессионального футбола, которому до людей нет никакого дела».

На этом закончились краткие воспоминания о том, что можно было прочитать о Гривсе, где можно было увидеть его. И я вновь взялся за его книгу, которую проглотил, не отрываясь, залпом.

Искренность всегда покоряет. Гривс искренен во всем: и в своей правоте, и в своих заблуждениях.

Одно из его заблуждений, видимо, самое устойчивое, потому что он придерживается этой точки зрения сейчас, когда уже написал книгу и вернулся к нормальной человеческой жизни, настоятельно взывает к полемике. Суть в том, что для себя он твердо решил – ни одной рюмки, ибо уже понимает: начав пить вновь, остановиться не сумеет. Всей своей исповедью он стремится предостеречь молодых спортсменов и вообще молодых людей от пьянства, рассказывая о том, к какому моральному падению оно привело его. Повторяю: делает это настойчиво и со всей откровенностью. Однако – и вот его глубочайшее заблуждение – убеждая не следовать пагубным примерам, он призывает молодых не пить больше одной-двух рюмок, бокала шампанского или кружки пива, да и такие небольшие дозы позволять себе крайне редко.

Увы, это довольно расхожая точка зрения: для того чтобы снять стресс, избавиться от возбуждения после физических и нервных перегрузок, столь частых в футболе и вообще в жизни нашего бурного века, чуть ли не полезно, мол, выпить рюмку-другую. Ох уж это стремление расслабиться!..

Мой тезка и сверстник, один из самых ярких мастеров в истории нашего футбола, человек редкостного спортивного таланта и одновременно талантливый во всем, за что бы ни взялся, тоже считал в ту пору, когда играл: одна рюмка не повредит. До поры до времени – не вредила. Но вот и Гривс приводит старую китайскую пословицу: «Сначала человек тянет чарку, потом чарка тянет чарку, потом чарка тянет человека». Почему-то труднее всего доходит до сознания вторая фраза пословицы: «чарка тянет чарку». Так получилось и с моим другом.

Рюмка сначала прервала его звездный час, потом отняла у него футбол, потом семью (как и у Гривса, но в отличие от него – безвозвратно), потом не позволила найти место в жизни, а потом и жизнь отняла.

Вообще, тогда, более двадцати лет назад, во времена нашей футбольной, и не только футбольной, молодости бытовала недобрыми устами произнесенная, повторявшаяся с глумливой ухмылкой репличка: «Кто не пьет, тот не играет». И не уставал воевать с ней основоположник и первый редактор еженедельника «Футбол» Мартын Иванович Мержанов, часто говоривший, что беды нашего футбола начинаются с того, что он «по щиколотку (как вариант – по колено) в водке». Мы же по молодости спорили: да, мол, кто-то, конечно, спивается, пропадает, но от безволия, а одна рюмка – разве страшно? Сегодня страшно вспоминать о том, скольких талантливых мастеров мы потеряли. И почему-то именно над талантами висел этот рок. Не потому ли, что звездная болезнь караулит тех, кто переживает звездный час? Теперь-то я понимаю, что таланты на виду и эти потери нагляднее. Теряли ведь и не раскрывшихся, совсем молодых, широкому кругу болельщиков неизвестных….

Воспоминания увели меня в те годы, потому что и Гривс нашего возраста, и прикладываться к рюмке начал совсем молодым, и потому, наконец, что характер тренировочной работы в то время был иным. Сегодня интенсификация игры и объем тренировок достигли такого уровня, что злосчастная репличка сама собой исчезла из лексикона. Да и медицинский контроль стал намного строже. Выпивая, уже не сыграешь, до звездного часа не доберешься. Но ведь человеком несостоявшийся футболист остается, и как личность любой молодой человек ценен для общества. Рюмка помешала ему стать мастером футбола, но она же помешает стать мастером в любом деле. Потому что чарка тянет чарку, а затем – человека. Никто не может знать, каковы защитные возможности его организма. Защитные от алкоголя. И если вдруг юноша осознает, что не способен остановиться после первойвторой рюмки, то… он ведь уже и не может остановиться.

Вот почему заблуждается Гривс, давая такой совет – останавливаться вовремя. Вот почему надо следовать избранному им теперь для себя правилу – ни единой рюмки.

Как ни удивительна оказалась книга-исповедь Гривса, выяснилось, что она не единственная в своем роде. С такой же исповедью выступил и еще один выдающийся футболист – Джордж Бест.

Футбол сегодня стал настолько интенсивным, изматывающим, настолько требует мобилизации всех внутренних резервов организма, что тренер сборной Англии Бобби Робсон в ходе подготовки к чемпионату мира в Мексике публично заявил: в сборную не будет включен ни один игрок, который курит.

А с Джорджем Бестом мы встретились и беседовали в Москве в 1971 году, когда он приезжал к нам в составе сборной Северной Ирландии. Тогда и на выпивку менеджеры не обращали особого внимания, о курении и говорить нечего. Впрочем, главный принцип профессионального футбола заключается в том, что за режим и подготовку игрок отвечает сам – и перед клубом, и перед собой. О положительных и теневых сторонах этого принципа речь впереди. Пока же несколько слов о нашей встрече с Бестом и о его карьере.

Беседовали мы тогда втроем: мне нужно было взять интервью и у старшего товарища Беста, 34-летнего центрфорварда Дерека Дугана, пользовавшегося большим авторитетом у английских профессионалов. На протяжении ряда лет Дуган возглавлял профсоюз английских футболистов, отстаивал их права и интересы перед хозяевами клубов и руководством лиги. Поскольку о Бесте многое уже было известно – его имя не сходило со страниц газет, где описывались не только его голы и спортивные успехи, но и похождения сомнительного свойства, – с ним мы говорили лишь о футболе. Разговор же с Дуганом вышел за рамки чисто футбольных проблем, и, как мне тогда показалось, Бест с интересом прислушивался к высказанным Дуганом соображениям о долге профессионала перед зрителем, перед футболом и перед самим собой. Бест, между прочим, в ходе беседы пошутил, что его собственная популярность часто вызывается отрицательными поступками, Дуган же – герой только положительный.

25-летний Бест успел к тому времени пережить свой звездный час. Еще в 1968 году он был награжден «Золотым мячом» лучшего футболиста Европы, в составе клуба «Манчестер Юнайтед» стал победителем в Кубке европейских чемпионов, сумел открыть магазин мужской одежды и из хрупкого, застенчивого паренька превратился в ловеласа, гуляку, завсегдатая модных танцевальных салонов. При таком образе жизни мог ли он соблюдать спортивный режим и обходиться без спиртного?

Пережив свой звездный час, он заболел звездной болезнью. Он побывал и в автокатастрофе, конфликтовал с арбитрами на поле, отбыл дисквалификацию, причем, будучи на длительный срок отлученным от футбола, выступал в это время в кабаре, где заработал больше, чем если бы играл за свой клуб. Весной 1971 года после очередного штрафа за серьезные нарушения и очередной дисквалификации он подумывал было распроститься с футболом, однако передумал, остался в «Манчестер Юнайтед» и осенью приехал в Москву в составе сборной Северной Ирландии. Как выяснилось, он действительно многое понял, перестал грубить на поле (справедливости ради надо сказать, что он отвечал грубостью на грубость защитников и при этом не разделял высказанной чемпионом мира 1966 года Аланом Боллом сентенции: «Повторяйте за мной: „Судья всегда прав“), начал серьезно тренироваться, что сразу же позволило его дарованию вновь засверкать яркими красками.

Казалось, Бест все понял и именно потому так внимательно прислушивался к тому, что говорил Дуган. Да, он сумел избавиться от многих своих недостатков. Но не сумел победить… рюмку. В английской лиге он провел еще три сезона, затем окончательно запил, на закате карьеры уехал в США на футбольные заработки и продолжал там пить. Его бросила жена, родителей он бросил сам. В тоске по сыну его мать тоже пристрастилась к спиртному, и в США он узнал о ее смерти. А вот отец Беста не спился, всю жизнь много работал, активно участвовал в рабочем забастовочном движении. Трагическая смерть матери вернула Беста к нормальной жизни: он добровольно отправился на лечение. К нему вернулась жена, у него родился сын, и по примеру Джимми Гривса он выступил с книгой-исповедью. Оказывается, все-таки можно победить и рюмку.

В книге Беста есть такой абзац: «Администрация клубов должна хоть немного заниматься воспитанием молодых и предупреждать о том, что их ждет. Молодой футболист думает, что он знает все, тогда как он не знает ничего. Что касается финансовых дел, то большинство футболистов или слабы в арифметике, или чересчур ленивы, чтобы всерьез думать об этом. Им кажется, что их благополучие вечно. Все они становятся легкой добычей махинаторов, поднаторевших в подобных делах, стоит такому ловкачу подойти к молодому футболисту и сказать ему: „Я. займусь твоими делами. Я знаю, как выгодно поместить твои деньги, чтобы в будущем, когда распрощаешься с футболом, ты получал бы приличный доход“. Еще немного щедрых посулов, и юноша соглашается и подписывает бумагу, в которой ничего не смыслит. В результате торгаши получают львиную долю, а футболист запутывается в их сетях окончательно. Когда же ты начинаешь разбираться что к чему, – уже поздно. Тебе остается только жить прошлым, вспоминая о блеске и мишуре твоей карьеры в дешевых кабачках».

Призыв Беста к тому, чтобы администрация клубов занималась воспитанием молодых, останется, безусловно, гласом вопиющего в пустыне, ибо в «обществе равных возможностей» администрациям заводов и фабрик не приходит в голову заниматься воспитанием молодых рабочих и служащих, как и вообще этому обществу в целом – заботиться о личной жизни индивидов, и молодежи в том числе. В этом отношении футбол там существует по законам их общества. Но есть у него и свои законы.

Однажды в Мюнхене в правлении клуба «Бавария» мне довелось полистать контракт профессионального футболиста. Конкретно – чемпиона мира 1974 года Пауля Брайтнера, который незадолго до этого уехал играть в Испанию. Контракт представлял из себя объемистую папку, в которой пункт за пунктом перечисляются права и обязанности игрока перед клубом и клуба перед игроком. Регламентируется действительно все, вплоть до мелочей, и в составлении таких документов принимают участие юристы, представляющие обе стороны.

В принципе такой контракт служит для футболиста надежной защитой, особенно тогда, когда игрок заключает его в зрелом возрасте и имеет право выдвигать свои требования. Труднее было, скажем, тому же Бесту, который заключил первый контракт в пятнадцатилетнем возрасте, или Гривсу, который подписал его в семнадцать лет. Объективности ради надо сказать, что отнюдь не кабальные контракты сделали этих выдающихся футболистов алкоголиками, – тут уж были причины чисто личного характера. Однако ситуация, когда неоперившиеся и малообразованные юнцы сталкиваются с необходимостью все свои поступки или проступки переводить в денежный эквивалент, не слишком способствует формированию нравственно-устойчивой, сознательно ответственной личности.

Одним из непреложных требований профессионального футбола является ответственность игрока за самоподготовку. Казалось бы, требование прогрессивное. На протяжении многих лет, скажем, мы добиваемся, чтобы наши футболисты прониклись осознанием такой ответственности. Но когда перед молодым талантом стоит задача появиться на тренировке во всеоружии и никого не интересует, как и где он перед этим провел ночь, что ел и пил, организм зачастую работает на износ. Юноша из бедной семьи, наполнив кошелек, порой не в состоянии удержаться от искусов, а пока организм молод, он все выдерживает. Труднее станет потом, но что станет с юношей потом, тоже никого не волнует. Так вот и получается, что верное в основе своей требование на практике зачастую вступает в противоречие с жизненными реалиями и губит не просто молодого футболиста, а и молодого человека как личность.

В этой связи нельзя не сказать о том, почему множество профессиональных футболистов уезжают играть в зарубежных клубах. Ответ, собственно, короток: деньги. Гюнтер Нетцер как-то сказал мне, что, перейдя в мадридский «Реал», понял, что дома, в ФРГ, играл бесплатно. Играл-то он, конечно, вовсе не бесплатно, уехал, став уже чемпионом Европы, но, действительно, порядок цифр таков, что в Испании или в Италии платят футболистам во много раз больше, чем в той же Англии или ФРГ.

Однако все люди разные, все по-разному болеют ностальгией. Джимми Гривс попал в Италию двадцатилетним и сумел выдержать вдали от родины лишь год. Для сборной своей страны он не оказался потерянным, отрезанным ломтем. Многие же крупные мастера, уезжая за рубеж даже в зрелом возрасте, затем не в состоянии выступать за национальные сборные. Так произошло, в частности, с Нетцером, между прочим, очень серьезным и образованным человеком, ставшим впоследствии известным менеджером. Так произошло и с молодым чемпионом Европы 1980 года Берндом Шустером, бывшим одно время капитаном «Барселоны», которого фактически потеряла сборная ФРГ. А когда талантливого футболиста теряет национальная сборная, это одновременно означает, что его теряет мировой футбол, ибо никакие клубные успехи не могут сравниться с победами на чемпионатах мира и Европы.

Я прекрасно понимаю, что существует немало и противоположных примеров. Так же, как и алкоголиками становились единицы. Но ведь каждый мастер – явление уникальное, и потеря каждого – общая потеря футбола. Книги-исповеди Гривса и Беста в конце концов и рассчитаны на то, чтобы уберечь, предостеречь того, кто нуждается в этом, кто некрепок характером, не обладает жизненным опытом, не способен в одиночку выстоять в этом суровом и яростном мире профессионального футбола, хотя, вероятно, надо смотреть на вещи шире, не ограничивая футболом мир. Прежде чем продолжить, если позволительно так выразиться, социальное исследование проблемы футбольного алкоголизма, несколько слов об еще одной грустной судьбе, судьбе человека, который в отличие от Гривса и Беста так и не сумел вернуться к нормальной человеческой жизни.

В четвертьфинальном матче чемпионата мира 1962 года в Чили пересеклись на девяносто минут жизненные дороги Гривса и Гарринчи. 22-летний Гривс ушел с поля, так и не забив гола, 29-летний Гарринча забил два, и бразильцы победили англичан – 3:1. Звездный час Гарринчи длился уже четыре года: на втором чемпионате мира подряд он стал одним из лучших в команде-победительнице, чего тогда, к слову сказать, не удалось Пеле, который получил травму в групповом турнире.

Спустя четыре года, уже в возрасте 33 лет, Гарринча вновь приехал на чемпионат мира, в Англию, и уехал бесславно: Пеле снова был травмирован, Амарилдо, с успехом заменивший его в Чили, выступал в Италии, национальная сборная его потеряла, и бразильцы не вышли из группы в четвертьфинал.

Спустя еще четыре года, в Мексике, они во главе с Пеле стали в третий раз чемпионами мира, но уже без Гарринчи. Этот добрый, простой, необразованный человек, отец девяти детей, не нашел себе места в жизни и пропал без денег и без защиты. Хотел было сказать – без помощи, но это не соответствует действительности. Друзья все время пытались ему помочь, прощая глупые и далеко не безобидные выходки.

Первый непростительный поступок он совершил, когда ушел от семьи, оставив, правда, детям все деньги, какие имел. Если бы не оставил, то пропил бы. Он женился на известной эстрадной певице и окунулся в мир богемы. Там он чувствовал себя уверенно до поры до времени, пока зарабатывал футболом и на ночные попойки прибывал героем, а затем перестал представлять интерес для богемной среды, красноречием не отличался, а доброта… теперь он нуждался в том, чтобы ее проявляли по отношению к нему.

Надо знать, что такое футбол для бразильцев, и тогда нетрудно понять, как многие пытались помочь Гарринче. Его устраивали на работу – то рекламным агентом, то коммивояжером, в его честь проводили бенефисные матчи – при его таланте он сверкал мгновениями на поле и без тренировок, для него собирали пожертвования. Но все оказывалось бесполезным: деньги он либо раздавал, либо пропивал; и сорока девяти лет от роду скончался в одиночестве, как сообщила пресса, от алкогольной депрессии.

Пеле на его похороны не приехал и сразу попал под обстрел газет. Пришлось ему дать интервью, словно бы в качестве оправдания, и я приведу это интервью почти полностью, в нем есть многое имеющее отношение к теме этих заметок.

«Все почему-то считают, что мы были друзьями, – сказал Пеле. – На самом же деле нас ничего не связывало, кроме воспоминаний об одних и тех же матчах сборной. Мы вели совершенно различный образ жизни даже тогда, когда вместе выступали в национальной команде. Когда я был игроком, то всегда рано ложился спать, не прикасался к спиртному и к табаку. Он же поступал иначе, что делало для меня невозможным общение с ним вне футбольного поля. Во время сборов и тренировок он постоянно на всех обижался, потому что ему необходимы были компании для застолья, а ребята его за это вышучивали. Я же проводил все свободное время за книгами, ведь в детстве учиться не пришлось, и я старался компенсировать это самообразованием. Думаю, что одной из самых серьезных его ошибок было то, что, когда к нему пришла слава, он не попытался воспользоваться предоставившимися возможностями повысить свой культурный уровень, без чего невозможно подняться по социальной лестнице. Однако я не считаю, что слава принесла ему вред. Совсем наоборот. Не стань он знаменитым профессиональным футболистом, он никогда не прокормил бы своих детей, не получал бы хорошей работы. Футбольная федерация страны не платила бы за его жилье, не оплачивала бы его лечение, в котором он постоянно нуждался. На похороны я не пошел только потому, что вообще никогда не хожу на похороны. Там уже не было Гарринчи, там было только его тело. Что я сделал, узнав о его смерти, – взял четки и помолился за него…»

Вот такое интервью. Вот такие разные люди – два самых знаменитых форварда последнего тридцатилетия.

Пеле сумел построить свою жизнь по законам общества, в котором живет, стал преуспевающим бизнесменом. Как все преуспевающие люди (это уже не к вопросу об алкоголе), он не задумывается всерьез и о религиозных проблемах: верит и верит. А Гривс, между прочим, признается в своей книге-исповеди, что, хоть и был воспитан в религиозной семье, в трудный период жизни понял, что церковь не спасает и не помогает, спасти и помочь могут только обычные люди (ему ведь, кстати, очень помогли члены общества «Анонимных алкоголиков»).

Но знаменитых футболистов порой окружают люди, способные погубить, – те, что считают за честь чокнуться со звездой. В баре пресс-центра стадиона в Росарио во время чемпионата мира в Аргентине я был свидетелем того, как бразильские репортеры во что бы то ни стало хотели выпить с Пеле и Жаирзиньо, когда мы, взяв по сэндвичу с оранжадом, примостились в укромном углу и я достал блокнот: читателям всегда интересны комментарии выдающихся мастеров.

– Вы что, так и не пробовали спиртное? – спросил я.

– Иногда приходится, – улыбнулся Пеле. – Но только не там, где футбол. А то вдруг увидят молодые игроки и решат, что раз мне можно, то им тоже.

Он написал книгу для детей, для обучения детей технике футбола – «Мастер и его метод». Она публиковалась у нас в еженедельнике «Футбол – Хоккей» под названием «Уроки Пеле». Его отношение к спортивному режиму – может быть, не менее, а более важный урок для молодых.

А одного из тех бразильских репортеров спустя четыре года видел в Барселоне, и он столь же упорно и столь же безуспешно пытался чокнуться с Пеле.

С Гарринчей же мог выпить каждый, кто хотел….

Пожалуй, ни в одной социальной сфере процесс демократизации не протекал так быстро, стремительно, как в спорте. Речь идет, понятно, о капиталистическом обществе, где до сих пор существуют виды спорта, в которых представителям низших слоев чрезвычайно трудно пробиваться к вершинам мастерства из-за дороговизны материальной базы, инвентаря, технических средств. Я имею в виду, скажем, конный спорт, парусный, несколько в меньшей степени фигурное катание, теннис. Откуда, действительно, рабочим семьям взять деньги, чтобы их дети могли совершенствоваться в этих видах спорта?

Когда-то – в конце прошлого, начале нынешнего века – спорт вообще носил элитарный характер, и, вероятно, футбол наряду, может быть, с боксом и борьбой в силу своей дешевизны, демократичности, а также, чего греха таить, опасности получения травм, угрожающих здоровью, широко распахнул двери перед молодежью неимущих классов. Так или иначе, но до сего дня абсолютное большинство звезд профессионального футбола являются выходцами из малообеспеченных семей, детьми заводских рабочих, шахтеров, поденщиков, а то и вовсе безработных.

Немногие из этих мальчишек успевали получить хотя бы начальное образование, воспитывались в основном на улицах и во дворах, где познавали технику футбола намного раньше, чем знакомились с основами технических знаний, что могло позволить им приобрести квалификацию электромонтера или автослесаря. Благодаря спортивным способностям они вырывались, так сказать, из оков среды и уже в юном возрасте становились кормильцами своих родителей, братьев, сестер.

Я глубоко убежден, что человек, одаренный в какой-либо области, способен добиться многого и в иных областях, пусть не таких вершин, как в том деле, для которого рожден, но все же многого. Общение со звездами мирового футбола убедило меня в том, что эти люди, подчеркиваю, в крайне редких случаях сумевшие получить серьезное образование, отличаются остротой ума, независимостью суждений, склонностью к ассоциативному мышлению. Те же из них, кто заставил себя, преодолев все трудности бытия, жизненного уклада профессионального футболиста, получить высшее образование (благо средства для этого у футбольной звезды всегда найдутся), становятся прекрасными специалистами. Так, например, стал отличным врачом чемпион мира 1970 года бразилец Тостао, потерявший из-за травмы глаз и рано поэтому завершивший свою футбольную карьеру. К политической деятельности, стремясь отстаивать интересы бедного люда, готовит себя нынешний капитан сборной Бразилии бакалавр Сократес.

Однако, как бы талантливы или способны ни были многие профессиональные футболисты-звезды, высшее образование удается получить лишь единицам. Тяжелое, зачастую голодное детство заставляет большинство копить деньги, вкладывать в дело, скупать акции, приобретать недвижимость, словом, заниматься бизнесом. И тут, конечно, как кому повезет в «обществе равных возможностей». Объективности ради надо признать, что многим из них везет, – возможности-то по сравнению с простыми людьми у них все-таки не равные, они – звезды, кумиры, на них работает футбольное имя.

Впрочем, где, когда и кого материальное благополучие ограждало от морального падения? Еще в середине прошлого века классик мировой литературы Уильям Теккерей утверждал, что в богатых семьях воры и грабители рождаются ничуть не реже, чем в бедных….

Сделаю на время еще одну паузу в рассуждениях социального характера и вернусь к ошибке – тоже не первой – Джимми Гривса.

Эту ошибку он, бесспорно, допустил невольно, желая, видимо, быть предельно объективным. В чем же она? Да в том, что, выделяя нескольких выдающихся мастеров, которые вообще никогда не прикасались к спиртному, таких как Денни Блэнчфлауэр, Алан Маллери или нынешний тренер «Барселоны» Терри Венейблс, подчеркивая, как отрицательно относились к выпивке и не пили сами тренеры, такие как Нерео Рокко, Билл Никольсон, Альф Рамсей или Рон Гринвуд, он записывает в пьяницы всех тех, кого хоть раз видел за кружкой пива. И, таким образом, поступает несправедливо по отношению к тем, кто в вопросах режима до сих пор остается примером для молодых футболистов.

Вот, скажем, братья Бобби и Джекки Чарльтоны, чемпионы мира 1966 года. Вероятно, Гривс правдиво описывает случай, когда кто-то из них присутствовал в пьющей компании и выпил кружку-другую пива. Как сейчас выяснить причину, по которой они оказались в такой компании? Однако и Бобби, и Джекки, ставший недавно тренером сборной Ирландии, пользуются в футбольном мире авторитетом не только за свои спортивные заслуги, но, быть может, в неменьшей степени за то, что всегда отличались редкостным трудолюбием и столь же редкостным почитанием законов спорта, напрочь отрицающих употребление спиртного и курева.

Мне доводилось встречаться с ними в разных городах, на разных соревнованиях, причем чаще уже тогда, когда они, закончив играть, работали телекомментаторами по контрактам со студиями; постоянно же занимались иными делами – старший, Джекки, стал тренером, младший, Бобби, сейчас, например, возглавляет туристическую фирму. Обстановка пресс-центров и банкетов, естественно, к выпивке располагает, однако оба брата всячески избегали застолья со спиртным.

Все люди разные, даже если судьбы у них схожи. Как Гривс и Бест, Чарльтоны – выходцы из рабочей, шахтерской, семьи. Еще двадцать лет назад Бобби Чарльтон, став чемпионом мира, говорил: «Отец всегда нам повторял известную пословицу: кто хочет найти жемчуг, должен нырять вглубь. Сам он каждый день „нырял“ в глубь шахты, но жемчуга у нас в доме никогда не было. Отец нам внушил, что человек, который не любит трудиться, никогда ничего не добьется в жизни. И мы трудились. После нашей победы в чемпионате мира в одной газете написали о нашем отце. Дело в том, что, когда мы играли в полуфинале со сборной Португалии, отец даже не смотрел игру по телевизору. Время матча совпало с его рабочим временем. Он не стал отпрашиваться, а спустился в шахту. И вот журналист пишет: „Англия в это время нуждалась в братьях Чарльтонах. Но не меньше она нуждается в таких людях, как их отец…“

Что же, как говорится, слова бы этого журналиста да богу в уши. Братья же Чарльтоны сумели, повторяю, вырваться из оков среды лишь благодаря своему футбольному дарованию и трудолюбию. Но люди-то все разные. И даже трудолюбие на поле не у всех сочетается с умением вести аскетический образ жизни – непременным требованием для мастеров.

Победу в Кубке европейских чемпионов Джордж Бест праздновал с блондинкой на коленях и шампанским на столе. А Бобби Чарльтон не пошел даже на банкет, где вручались призы, – отдав все силы борьбе, он лег спать минута в минуту, как и всегда, в соответствии с требованиями спортивного режима.

Все люди разные….

Сыном шахтера был и выдающийся бомбардир, шотландец Хью Галлахер, забивший в матчах английской лиги 386 голов и сыгравший в шотландской и английской лигах 543 матча. Выросший в нищете, в доме-развалюхе, он на протяжении своего долгого, много лет продолжавшегося звездного часа болел звездной болезнью – алкоголь и беспорядочный, так называемый светский, образ жизни поглотили его сбережения и разрушили его как личность.

Фрэнк Тэйлор так рассказывает о трагедии Галлахера: «Когда занавес опустился, у Хью не осталось ни денег, ни друзей. Он исчез, устроившись работать на одной из фабрик. Но и там он, к сожалению, продолжал пить и однажды вечером в пьяном состоянии ударил сына, которого безмерно любил. Галлахер, бывшая футбольная знаменитость первой величины, предстал перед судом. Поступок Хью был случайностью, ибо все знали, как сильно он любил сына. Опустошенный, подавленный воспоминаниями о том Галлахере, каким он когда-то был, Хью вышел на железнодорожный мост и бросился под колеса проходящего экспресса. Некоторые считали, что трагедия Галлахера произошла из-за его увлечения спиртным. Ведь он, говорили, был выходцем из бедной семьи, без образования, „думал“ только ногами, вел бесшабашный образ жизни, не умел скопить денег на тот черный день, когда неумолимое время заставит его расстаться с футболом. Но были и другие, которые, зная этого человека, придерживались иного мнения. Они знали, что Галлахер постоянно отсылал деньги родителям, стараясь, чтобы они никогда больше не знали нужды. И эти люди задавали резонный вопрос: почему система футбола ничего не делает, чтобы защитить таких игроков?»

А как не задать резонный вопрос о том, почему их система ничего не делает для того, чтобы защитить таких людей, как шахтер Галлахер?

Скопить денег? Но может ли, повторяю, материальное благополучие уберечь от морального падения?

Двух выдающихся мастеров нашего футбольного детства – Томми Лаутона и Стэнли Мэтьюза – не уберегло. Лаутон так и не нашел себе места во внефутбольной жизни, попал под суд сперва из-за огромных долгов, а затем за подделку чека. Мэтьюз был лишен права тренировать в Англии за финансовые махинации при выплате премиальных игрокам, после чего окончательно скомпрометировал себя, заключив выгодный контракт в ЮАР. Никогда не забуду, как на конгрессе ФИФА в Монреале его именем прикрывалась делегация ЮАР, пытаясь восстановить свое членство в этой крупнейшей международной спортивной организации, откуда южноафриканские расисты были с позором изгнаны….

Но если все люди разные, в том числе и в мире профессионального футбола, то к какому же выводу может прийти наше социальное исследование проблемы футбольного алкоголизма?

Однажды мы беседовали на тему о житье-бытье профессионалов с бывшим центрфорвардом, а в ту пору президентом западногерманского клуба «Шальке-04» Гюнтером Зибертом, владельцем мебельной фабрики. Он, естественно, подчеркивал, что все в их жизни зависит только от самого человека. Вспоминал Зиберт, в частности, о чемпионе мира 1954 года Гельмуте Ране, приобретшем несколько пивных баров и в барах этих спившемся. У самого Зиберта тогда все было в полном порядке. Однако неурядицы в клубе, вскоре последовавшие, неурядицы как спортивные, так и финансовые, заставили Зиберта покинуть пост президента. Сразу ухудшились и дела на мебельной фабрике. До катастрофы у него, может быть, и не дошло, до такой катастрофы, как у Рана, но в моральном отношении Зиберт потерял почти что все: в футбольном мире о нем давно уже ни слуху ни духу.

Но сейчас я часто вспоминаю о нем, пытаясь в реальном образе представить себе своего гипотетического оппонента. А что, если представить себе в этой роли недавнего знакомого, английского тренера по воднолыжному спорту Гарри Шипмана, сына известного в прошлом деятеля, одного из руководителей футбольной лиги? В январе 1986 года мы встретились на спортивном конгрессе во Франкфуртена-Майне, и я, готовясь к работе над этими заметками, затронул в разговоре столь острую тему. Конечно, в социальные сферы мы тогда не вторгались, но тем не менее Шипман, хорошо информированный о той борьбе с пьянством, какая идет у нас в стране, несколько раз в ходе беседы спрашивал с определенным, как мне показалось, нажимом: «А у вас разве футболисты не пьют?»

Отшутиться было нетрудно. И нетрудно было, подумав и вспомнив о тех, увы, значительных, обидных до боли потерях, какие понес наш футбол на этом, невидимом с трибун фронте, прийти к абсолютно объективному и, безусловно, утешительному выводу: ситуация у нас в этом отношении за последнее, скажем, десятилетие неизмеримо улучшилась. Я уже говорил, что само развитие футбола, интенсификация игры, возросший объем тренировочной работы, строжайший медицинский контроль стали барьером перед нарушителями режима, как принято завуалированно называть пьяниц, выпивох. Это факт, что раньше мы несли гораздо более существенные потери, чем теперь, гасли звезды действительно первой величины. Любой болельщик понимает, о ком речь, и я не буду называть фамилии, потому что не хочу называть и многих из тех, чьи имена, благодаря выдающимся спортивным достижениям, остались в истории нашего и мирового футбола. Но также и потому, чтобы не сыпать любителям футбола соль на раны. В последние же годы, еще раз подчеркну, положение существенно улучшилось. И дай-то бог, чтобы недавно наказанные и довольно быстро прощенные Сорокалет и Кириенко, к примеру, сделали бы для себя такие же выводы, какие сделал Заваров, сумевший преодолеть себя и сразу выдвинувшийся в первую шеренгу наших мастеров.

Так почему же мне все-таки необходим воображаемый, мысленный оппонент?

Именно необходим. Необходим потому, что, стремясь к выводам социального характера, нельзя опираться на те либо иные удачные либо неудачные биографии, нельзя даже опираться на цифры, которые, кстати, и привести невозможно, но которые и не дали бы разумного ответа: спортивное бытие по природе своей таково, что пьяницы среди спортсменов всегда останутся в меньшинстве.

А гипотетический оппонент повторяет: «Разве у вас футболисты не пьют?» И готов он пойти дальше, спросив: «Если пьянство, как вас так и подмывает сказать, имеет у нас социальные корни, то чем же вызвана ваша борьба на государственном уровне с пьянством, ведь у вас не существует для него социальных корней?»

Оппонент мой, как видите, не примитивно мыслящий человек, не из тех, для кого русские на голливудских киноэкранах стакан за стаканом пьют и стаканом закусывают. Заметьте, однако, что он первым заговорил о социальных корнях, первым в нашем диалоге, но, естественно, не первым среди даже западных журналистов и социологов. Президент АИПС Ф. Тэйлор, автор книги «Профессионалы»,[24] чьи высказывания я уже приводил, сводит при этом проблему к взаимоотношениям хозяев клубов и футболистов, которые (взаимоотношения) можно, по его мнению, усовершенствовать таким образом, чтобы хозяева несли ответственность за воспитание молодых профессионалов. Это, конечно, идеалистический взгляд на вещи.

Но вернемся к социальным корням. Увы, пьянство как бич человечества далеко не всегда социально в своей основе. Оно может быть следствием безволия, легкомыслия, безнаказанности, отсутствия цели, бездуховности и т. п. Иными словами – причины его могут лежать в сфере, так сказать, личностной, а не общественной. Общество же может либо противостоять этому человеческому пороку всеми имеющимися в распоряжении общества средствами, либо, относясь безразлично к нравственному облику индивида, самоустраниться от забот по созданию для человека возможностей получить образование, развиваться духовно, быть спокойным за собственное будущее и будущее семьи, наконец, осознавать ответственность не только за себя, но и за окружающих.

Все начинается, казалось бы, с мелочей. Джимми Гривс сетует на телевидение. Борясь с алкогольным недугом, он избегает шумных компаний и старается проводить больше времени дома, а значит – и перед телевизором. И как же мучительно ему постоянно видеть на экране соблазнительные рекламы «Мартини» или «Джим Бим». А каково голодным мальчишкам видеть на экранах «сладкую жизнь», когда их мир ограничен двором и футбольным мячом? Мяч для них становится единственным средством вырваться в «сладкую жизнь». И как же нелегко там, в «сладкой жизни», избежать соблазнов, когда за спиной у тебя ни прочитанных книг, ни накопленных знаний! Это не мелочи. Это уже пересечение плоскостей – личностной и общественной, социальной.

Исходя из того, что мой вероятный оппонент достаточно информирован, осведомлен о тех грандиозных социальных завоеваниях, которыми мы располагаем, считаем естественными настолько, что порой и не задумываемся о том, какое это благо быть уверенным в завтрашнем дне, получать любую профессию по душе, учиться там, где хочется, заниматься тем видом спорта, каким хочется, и т. д. и т. п. едва ли не до бесконечности, – так вот, имея все это в виду, возвращаюсь к футболу. Мне необходимо напомнить ему о том, что выпивох среди наших футболистов за последние годы стало неизмеримо меньше не только из-за интенсификации игры и усиления медицинского контроля. А может быть, в первую очередь потому, что спортивная общественность, в том числе и руководство клубов и команд, ведут с ними непримиримую борьбу, что огромное внимание уделяется воспитательной работе с молодыми спортсменами, что перед абсолютным большинством футболистов из команд мастеров поставлено требование получить высшее образование, что та же спортивная общественность не забывает о мастерах футбола после того, как их спортивный путь подходит к концу, что каждый из них знает: чем лучше и честнее он служит футболу, тем большим уважением пользуется в обществе.

И конечно, надо напомнить ему о том, что рассматриваем мы проблему воспитания молодежи в границах, намного, до бесконечности превышающих границы футбола и спорта, и поэтому нам важно не просто изгнать, скажем, выпивоху из футбольной команды, а добиться того, чтобы этот молодой человек не стал пьяницей независимо от того, станет ли он футболистом.

Спорт формирует личность. Хоть это и банальная истина, но тем не менее истина. Как и то, что спорт воспитывает человека, прививает и развивает качества, которые необходимы в жизни: смелость и мужество, решительность и непримиримость, умение преодолевать и превозмогать боль, не останавливаться на достигнутом, вести за собой людей, влиять на них. Да можно разве перечислить все, что дает нам спорт!

И так же, как в любом виде человеческой деятельности, пожалуй, даже в спорте больше, чем в ряде иных сфер жизни, здесь в полной мере раскрывается индивидуальность человека, причем, к сожалению, отнюдь не всегда раскрывается так, как это, казалось бы, обусловлено самой его природой. Вот почему нередко бывает, что человека, который на спортивной арене силен и смел, в жизни порой оказывается слабым и неприспособленным противостоять, справляться с ее неурядицами, а вожак, лидер, капитан вдруг обнаруживает поразительное безволие, попадая под влияние ничтожной, бездуховной среды. К несчастью, такие случаи действительно нередки, что, однако, вовсе не перечеркивает того благотворного влияния, какое спорт оказывает на миллионы людей. И даже не противоречит общеизвестной истине, а лишь подчеркивает, как обычно и бывает с исключениями, ответственность личности перед обществом и перед собой. То есть и здесь мы сталкиваемся с тем, что заключено не в сути спорта как сферы деятельности человека, лежит не в общественной, значит, сфере, а в личностной.

Точно так же, как пьянство, намеренно повторяю, далеко не всегда социально в своей основе. Оно не имеет социальных корней в обществе, которое заботу о человеческой личности поднимает на уровень государственной политики, и напротив – оно глубоко социально там, где любой индивид предоставлен сам себе, где в принцип возводится равнодушие к его материальной и духовной жизни, а мерилом любого благополучия, в том числе духовного, является банковский счет.