Введение

Тапас-бар в центре Лиссабона, вечер после победы Англии над Швейцарией со счетом 3:0 в матче чемпионата Европы 2004 года. Риоха льется рекой, и многонациональная толпа журналистов обсуждает, прав ли был Свен-Йоран Эрикссон, избрав традиционные 4–4–2, или же он мог, может быть, даже должен был выбрать вариант с построением «ромба» в центре поля? Стоило ли такой индивидуально сильной полузащите выстраиваться в прямую линию из 4 игроков?

«Да какая разница? – протестовал мой английский коллега. – Все равно игроки одни и те же, и их расстановка на поле не важна. Даже не стоит об этом и писать».

Возник жаркий спор. Я уже было приготовился начать пламенную речь о том, что таким людям нельзя даже смотреть футбол, не то что обсуждать его, но тут вмешалась аргентинка и, поступив, вероятно, очень мудро, заявила: «Схема – единственное, что важно. Это единственное, о чем стоит писать».

И там, в тот самый момент, мы обнаружили главную проблему английского футбола. Футбол – это не игроки, ну, как минимум, это не только игроки – это схема, расстановка, свободное пространство, разумное использование футболистов, их грамотное перемещение на поле… (Я должен, кстати, отметить, чтобы внести ясность – под «тактикой» я подразумеваю не только схему, но и стиль игры: одна и та же схема 4–4–2 может существенно отличаться, замени мы в ней Роналдиньо на Стива Стоуна.)

Аргентинка, я надеюсь, все же преувеличила значение тактики: сердце, страсть, душа, самоотдача, желание, сила, мощь, скорость, техника – все они играют свою роль в футболе, но должны подкрепляться, как и в любой науке, теоретическим аспектом и переставать быть понятиями абстрактными.

Я не совсем согласен с тем, что английский футбол переживает эпоху своего заката. Если не брать в расчет довоенную ситуацию, то и вовсе ни о каком закате английского футбола говорить не приходится. Эрикссона высмеивали, а ведь, кроме него, трижды подряд в четвертьфиналы крупных турниров наша сборная выходила только под управлением Альфа Рамсея. Даже говоря о провале команды Стива Макларена, который в 2008-м не смог вывести сборную из квалификационной группы, стоит отметить, что все могло бы случиться иначе, реализуй спустя 4 минуты после начала второго тайма в Москве свой шанс Стиви Джеррард.

Посмотрите на Уругвай. На Австрию. Вот где упадок. Посмотрите на Шотландию, которая все еще сражается за свой авторитет, даже несмотря на то, что население страны уже составляет всего около 5 миллионов. Или самый удачный пример – посмотрите на Венгрию. Команда, которая в ноябре 1953 года разбила мечты англичан о футбольном превосходстве. В то время как в ноябре 2006-го скончался лучший игрок той великолепной команды Ференц Пушкаш, нынешняя венгерская сборная покинула первую сотню в рейтинге ФИФА. Вот что такое упадок.

Однако для английского футбола поражение от венгров со счетом 3:6 на «Уэмбли» было Рубиконом. Это был первый домашний проигрыш англичан в матчах с континентальными командами, и, более того, сам стиль, в котором венгры переиграли хозяев, полностью уничтожил идею тотального превосходства футбольной Англии над остальным миром. «История британского футбола и его соперничества с иностранцами, – писал Брайан Глэнвилл в «Soccer Nemesis» после того поражения, – это история безграничного превосходства, принесенного в жертву глупости, близорукости и развращающей изолированности. Это история позорно растраченного попусту таланта, экстраординарного самодовольства и безграничного самообмана». Все так и было.

И тем не менее тринадцать лет спустя Англия выиграла титул чемпионов мира. То самое безграничное превосходство, может, и было растрачено попусту, но англичане по-прежнему были в элите мирового футбола. Я сомневаюсь, что что-то серьезно изменилось во второй половине двадцатого века. Да, возможно, появилась неприятная тенденция, когда сборная Англии не попадает на важнейшие мировые турниры, когда четвертьфинал становится верхней планкой. Но Англия остается в когорте стран (их порядка 8–10), которые всегда имеют реальные шансы на победу в чемпионате мира или Европы (забудем тут о сенсационных победах Дании или Греции). Вопрос теперь в том, почему мы этой возможностью никак не можем воспользоваться. Возможно, более вразумительная система детского футбола, повышенное внимание к технике и тактической дисциплине, лимит на легионеров в Премьер-лиге, дисквалификация игроков за их неспортивное поведение и любая другая из сотен панацей, которые предлагались в истории, смогла бы увеличить шансы сборной Англии, но успех – сложная добыча. Везение остается одной из важнейших составляющих любого футбольного матча, и в таких турнирах, в которых приходится играть шесть, максимум семь матчей, его важность только возрастает.

Существует теория, согласно которой победа на чемпионате мира в 1966 году – это худшее, что могло произойти в английском футболе с точки зрения его развития. Роб Стин в «The Maverick» и Дэвид Даунинг в его книге о противостояниях Англии с Аргентиной и Германией утверждают, что этот успех отбросил Англию назад в своем футбольном развитии, утвердив мысль о том, что функциональная готовность команды Рамсея является единственно верным путем к победам. В целом я не могу сказать, что полностью не согласен с тем и с другим, но мне кажется, что проблема – не в команде Рамсея и ее стиле игры, а в том, что поколения фанатов и тренеров выросли с мыслью, что именно такая игра является единственно истинной. На деле же все было иначе – лишь когда удачно сложились внешние обстоятельства, когда команда была полна необычных игроков, а футбол проходил довольно нетипичную ступень своего развития, этот путь оказался эффективным. Если бы Англия в 1966 году попыталась сыграть как бразильцы, то и закончила бы как бразильцы, вылетев из турнира на групповом этапе, смятая более мощными в физическом плане соперниками.

Если и есть какой-то общий рецепт успешности команд сэра Алекса Фергюсона, Валерия Лобановского, Билла Шэнкли или Бориса Аркадьева, то это их способность к эволюционированию. Их команды могли в разных матчах играть в абсолютно непохожий футбол, а заслуга этих великих тренеров в том, что они совершенно ясно понимали, как и когда изменять свою собственную, личную формулу успеха, а когда – и вовсе выводить новую.

Я бы хотел, чтобы читатель ясно понял: по моему мнению, нет «правильного» метода, нет «правильной» тактики. Да, с эмоциональной и эстетической стороны мне больше по душе комбинационная игра Венгера, чем прагматизм Моуриньо, но это мой личный выбор, который не может в итоге повлиять на решение о том, какая из этих двух тактик верная, а какая ошибочная. Я прекрасно знаю, что на самом деле компромисс – в сочетании теории и практики. На теоретическом уровне мне ближе «Динамо» Лобановского или «Милан» Фабио Капелло. Но на поле в те два студенческих года, когда у меня был шанс влиять на стиль игры нашей университетской команды, мы играли в футбол, крайне зависимый от функциональной подготовки. Правда, мы были не очень хороши, хотя и получали максимум из того, на что были способны игроки, но тогда я хотел, чтобы наша команда играла в более красивый футбол, чем было на самом деле. Впрочем, на тех пивных пирушках, что сопутствовали нашему футболу, всем вроде бы на это было наплевать.

Сложно говорить и о том, что «правильно» играет тот, кто выигрывает и набирает очки, – так могут рассуждать только самые отъявленные циники. В игре всегда должно оставаться место для романтики. Это противоречие между красотой и цинизмом, – тем самым, что бразильцы называют «futebol d’arte» («футбол как искусство») и «futebol de resultados» («футбол как счет на табло»), – так вот, это противоречие постоянно, настолько оно фундаментально, причем не только в спорте, но и в жизни. Выигрывать или играть красиво? Все вокруг должно быть подчинено нахождению компромисса между прагматизмом и идеализмом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.