Свадьба Сидора
Свадьба Сидора
После первого курса нас послали на «картошку». У меня было два «хвоста» – предстояла пересдача.
А по институту давно ходил слух о неофициальном распоряжении парткома и деканата.
Не поехал на картошку – «хвосты» можешь не сдать, причём очень легко.
Жили мы в деревне, выделили нам специальные бараки, где мы расселились по комнатам на 10 человек.
Сидор и Толстинский оказались рядом, и наш котелок целыми днями варил, где бы взять денег на водку или любое другое пойло.
Мои старые друзья Белкин и Стрелкин работали на кухне.
Стрелкин к тому времени выбился в комсомольские вожаки, а Белкин был банальным распиздяем.
Звёздный час его наступит много лет спустя, а судьба сведёт меня с ним уже в Берлине, в середине двухтысячных.
Так что вопрос с едой и закуской был более-менее отрегулирован, денег же по-прежнему катастрофически не хватало.
Тогда мы стали продавать наши наручные часы.
До винного в деревне было полчаса пешком, а там мордатая Клавка, крашенная пергидролем или хной, больше пятёрки не давала ни за одни «котлы», будь то хоть «Ролекс», которого у нас и в помине не было.
После распития всю грязь, что оставалась в комнате, сметали под кровать одному челу.
Он был страшно неряшлив, и мы решили, что такой свинье лишние полкило мусора под кроватью не создадут особых проблем.
И не ошиблись. Коллективное мнение – большая сила. Всегда.
Аксиома.
Не надо быть семи пядей во лбу, дорогой читатель, чтобы понимать, что блядство и бытовая ебля с сокурсницами процветали на «картошке» в полный рост.
Одна не очень приметная девица успела за неполный месяц подъебнуться с семью студентами.
Между собой мы называли её Колготкина. Настоящая фамилия студентки-нимфоманки была Инна Затяжкина.
За бараками был большой и густой сад. В честь Антона Павловича Чехова мы окрестили его «вишнёвым».
Там и происходили почти все половые акты.
Но не так прост был Гордей Малоземцев, он дождался пока, все желающие перепробуют Колготкину, и гордо вступил на престол.
Бедная Инна влюбилась в Гордея без памяти, по слухам, он очень старался.
Особенно понравиться её родителям, и, не раздумывая, буквально через месяц сделал предложение.
Ушлый Гордей заблаговременно решил вопрос с распределением.
А меня пригласил свидетелем на свадьбу. Наказ Сидора был строг – я обязан был переспать со свидетельницей, чтобы он, Сидор, прожил с Колготкиной долгую и счастливую жизнь.
Такой наказ он получил от мамы из полосы среднего Нечерноземья.
Народу на свадьбе было очень много. Я сидел рядом с молодыми, а рядом пристроился Толстинский.
Водку он пил, как воду.
Один из гостей, а это был студент нашей группы, приготовил специальный тост.
Звали его Толик Докторов.
Он был патологический кретин, любил модные тряпки и всё время ходил с расчёской.
Так же очень любил смотреться в зеркало, поправляя идеальный пробор.
Среди друзей откликался на погонялово «Ален Делон».
На счастье, Толстинский его спросил:
– О чём будет тост?
Уже хмельной Ален Делон наклонился, почему то ко мне и важно сказал:
– Хочу выпить за Советскую власть!
Я чуть не поперхнулся куском дефицитной венгерской колбасы «салями».
Маякнул товарищу, чтобы он его попридержал, а сам бегом побежал к Сидору, который, трезвый как стекло, давал распоряжения на кухне.
Не стоит обладать аналитическим складом ума, чтобы догадаться, что эту самую власть Советов мы все трое, мягко говоря, недолюбливали.
Услышав рассказ про возможный тост, Сидор вздрогнул, поправил усишки, и подозвал к себе ресторанного кандюка.
Затем он засунул ему в карман червонец, не малые деньги по тем временам, и сказал:
– Видишь того модника с пробором?
– Так вот, чтобы через десять минут он был пьян в жопу, делай, что хочешь!
– Будет исполнено-с…
Халдей отозвал Толика на кухню, и там влил в него подряд три полных стакана «Столичной».
Ален Делон даже не успел понять, в чём дело, как ноги у него подкосились, и мы с Толстинским заботливо уложили его спать на кушетке возле кухни.
Сидор был доволен, лицо его выражало чувство глубокого удовлетворения.
– Будет знать, сука, как на моей свадьбе тосты говорить за Советскую власть, – сказал Сидор и мрачно ухмыльнулся.
Неизвестным образом я оказался в районе Трёх вокзалов. Вместе со мной был Толстинский и очаровательная свидетельница.
Оказывается, после свадьбы мы решили подышать свежим воздухом.
На свою, блядь, голову. По пьяни Толстинский потерял фотоаппарат со свадебными снимками.
Сколько мы не разгребали привокзальные снежные сугробы, но фотоаппарата так и не нашли.
Путём циничного обмана мне удалось заманить свидетельницу на «хату» и там выполнить завет мамы Сидора.
Свидетельницу искали всю ночь. Я тоже был не в курсе дела, она ушла рано утром «по-английски».
Оказалась ещё и студенткой консерватории. Будущая скрипачка была очень приличной девушкой и родители её не на шутку переволновались.
Колготкина не разговаривала со мной почти три месяца, а на все попытки узнать телефон свидетельницы, даже через Сидора, я получал категорический отказ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.