Мастер и Маргарита
Мастер и Маргарита
Мы все в нашей семье, по сути, похожи. Среди нас есть более страстные и менее страстные. Но нас как-то по-настоящему хватает на одну «историю» с одним человеком. И только если она совсем «изживается», может наступить следующая… а может и не наступить…
Мои родители расстались, прожив вместе 22 года. Сколько я помню, это был вечный поединок характеров. Но кто нам обещал, что наша жизнь должна быть безоблачна? Мужчины и женщины — мы такие разные. Как мы вообще уживаемся вместе?
После расставания родителей мы с отцом старались часто встречаться. Встречались вдвоем. Помню такую славную его интонацию в телефонной трубке: «Маленький, это папа».
Его «новая» жизнь меня ошеломила. Маленькая квартирка на маленькой улице, которая почему-то называлась Большой. Какая-то кошка бродит по дому, утята (!) плавают в ванной.
Горький сказал, что Дункан в жизни Есенина олицетворяла все то, что тому было не нужно.
И как-то со всем этим предстояло жить. Детство отца закончилось не тогда, когда он мальчишкой покинул свою родную Ригу, — оно закончилось, когда отец оставил тот мир, который и являлся его реальной жизнью.
«Поговори с мамой. Может быть, она смогла бы простить меня.» Его Маргарита была мамой не только мне и моему брату, но и ему.
В одном из последних телефильмов об отце за кадром звучит его голос, звучит глухо, трагически: «Быть может, как и все, я делал много ошибок в жизни, но в одном меня никто не может упрекнуть — в своем искусстве я всегда все делал по максимуму».
Непоправимые ошибки. Иногда оглядываешься и не понимаешь: как можно было, например, обидеться на отца из-за ерунды и не помириться с ним? Не успеть помириться, потому что отца не стало.
Андрис (он тогда работал в Нью-Йорке и был на пике успеха) прислал для отца шикарное кожаное пальто. Сказал мне: «Отдай скорее отцу — пусть порадуется».
Не успела. Непростительно.
За Изменой себе и вообще — Изменой, за Преступлением черты и вообще — Преступлением следует хаос, опустошенность, расплата.
Так и в его жизни. А что он сам считал непоправимым?
На обратной стороне литографии, где Пушкин и Натали в профиль, подпись: «Моей Натали — твой Пушкин». Наивно. мило. правда?
Как-то он позвонил, сказал, что находится рядом, спросил, можно ли зайти.
Пришел. Мы были одни. Сел в кресло, озирался по сторонам. Казалось, не мог надышаться воздухом дома — его дома.
— Ты только, пожалуйста, не забывай проверять веревочки у икон и гравюр, они со временем перетираются.
Я обняла его сзади — он замер.
— У меня в жизни никогда не было таких нежных рук.
Мы оба плакали.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.