ГЛАВА ПЕРВАЯ ПОЧЕМУ?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПОЧЕМУ?

Когда я или Эдди разговариваем с людьми о футбольном насилии, они каждый раз задают один и тот же вопрос: “Зачем все это было нужно?”, “Сначала ты показался мне вполне интеллигентным человеком”… “ПОЧЕМУ?” Обычно этот вопрос задают те люди, которые не хотят услышать ответ. В эту категорию входят репортеры, ответственные за освещение последних беспорядков и ищущие виновных, и люди, которые ни разу в жизни не были на футболе, но которые считают себя знающими ответа на все вопросы. Ну, давайте еще раз попробуем во всем этом разобраться и разъяснить, что для меня значит понятие “футбольный траблмейкер”.

Мы говорили и не раз, что если бы людям не нравилось драться, то они бы не стали этого делать, но хулиганизм включает в себя много больше, чем простые разборки. Когда я впервые был вовлечен в беспорядки, все было достаточно разрозненно и случайно, но когда я решил закончить с футбольным беспределом, это превратилось в целое движение. Я стал футбольным хулиганом так же, как другие люди становятся панками, скинами или байкерами, и я получил свое воспитание на стадионах Англии и Европы.

Никто никогда не пытался заставить меня ходить на футбол, тем более принимать участие в стычках. Для малолетнего парня (каким я и являлся в то время) казалось необычайно увлекательным наблюдать за братом моего лучшего друга и его друзьями, когда они оккупировали трибуну приезжих фанов. Я с восторгом наблюдал за тем, как их банда в любой момент могла отстаивать свою территорию до прибытия полиции, которая уводила их неизвестно куда. После этого они обычно возвращались в синяках и кровоподтеках, но с гордо поднятыми головами. Я часто стоял и наблюдал за ним, понимая то, что я его знаю, он — брат моего друга. Часто эта гордость была столь очевидна, что мои знакомые и люди, стоявшие рядом, покатывались со смеху, глядя на меня. Я хотел быть частью их банды, и я знал, что рано или поздно я сам вкушу прелесть битвы. Когда же этот день настал, я чувствовал себя способным свернуть горы.

Не нужно провоцировать меня, говоря, что я — ненастоящий суппортер. В любой момент я мог сказать, кто забил и сколько мячей побывало в воротах в течение любой игры, которую я посетил. Я был (и до сих пор являюсь) футбольным маньяком. Кроме того, я мог сказать вам посещаемость матчей моей любимой команды. Я не особо этим горжусь, но так же не могу сказать, что сожалею об этом.

Поддерживая такой клуб как Watford, большинство моих воспоминаний связано с насилием. Глумеж на чужой территории, розыск Brentford на Junction, укус полицейской собаки на Everton, хорошая встряска в Oxford и возвращение домой с матча с Arsenal с распухшей губой и синяком под глазом — все это вызывает у меня улыбку. Выражение “добрые старые деньки” ассоциируется у меня с этими событиями, именно это — мое прошлое, все погони и игры в прятки — все это чертовски будоражит кровь. Я знаю, что многие люди, читающие эти строки, сейчас скривят губы в презрительной ухмылке. Вся газетная братия судорожно схватится за свои ручки и карандаши, чтобы выплеснуть на бумагу свое праведное возмущение; возможно даже Kilroy позвонит нам — кто знает? Но для меня все это было частью взросления, реальной жизни… частью невероятно захватывающей и будоражащей кровь. Я принадлежал к чему-то, что постепенно уводило меня от однообразной жизни стандартного обывателя в какой-то полуреальный мир. Это могло быть опасно, но это становилось частью тебя. Так же как люди прыгают с парашютом, чтобы испытать тот необычайный прилив адреналина, который ты испытываешь в момент опасности, так и я посещал Den, Anfield или St James Park (как Newcastle, так и Exeter). Каждая суббота отличалась от предыдущей, и ты никогда не знал, что может случиться с тобой через пять минут.

Я затратил много времени, слушая рассказы старушек о столкновениях полиции с рокерами и другими группировками в Southend или Brighton во время праздника. И нынешняя молодежь будет ждать следующих праздников, собираясь в своем пабе и обсуждая план действий. Эти пабы и клубы считаются “родными”. И если какая-нибудь банда начинала зарываться и позволять себе вольности, то все силы бросались на защиту своей территории. Все движения были связаны с определенным видом музыки, а это являлось еще одним поводом для насилия. Увидев панка, ты сразу начинал искать глазами бритоголового, который надрал бы ему задницу.

Все это имеет большое сходство. Дни матчей — концертов, праздничные шествия — выездные игры и т.п. Байкера или панка легко узнать по одежде, ведь у них есть какая-то “униформа”, а для футбольного хулигана необходимыми атрибутами являются шелковый шарф и мартенсы со стальными носами. Но настоящие парни не хотели особо отличаться от нормальных людей, так появилось понятие “кэшелс” — ухоженный и одетый в хорошую и дорогую одежду человек. Это освободило нас от ужасных штанов с вечными накладными карманами, и мы осознали свою индивидуальность, прежде неизвестное нам чувство. Long live the casual!

Вплоть до рождения движения кэшелс, которое особенно сильно развивалось в Лондоне, состав мобов был очень разношерстным. Не важно было, как ты выглядишь, главное — что ты всегда готов отстаивать свою территорию. Но с появлением кэшелсов все изменилось. Нормальные ребята больше не хотели стоять рядом с длинноволосыми, свиноподобными парнями, одетыми в футболки Iron Maiden и загаженные старые ботинки. И неважно, был ли ты на домашней игре или на выезде, ты должен был быть сообразительным, аккуратным, одетым в модные шмотки и, самое главное, быть достойным всего этого.

Еще одним достижением движения кэшелс было то, что они перенесли насилие на другой уровень. Всегда существовали фирмы со своим лидером и основой, но теперь каждый футбольный хулиган осознал свою индивидуальность, возможность создать свою собственную банду, что и стало происходить. Тебе нужно было дать понять людям, кто ты есть на самом деле, чтобы создать соответствующую репутацию, которая нужна была для вступления в моб. И был только один способ сделать это. Неважно, что говорят или думают другие, мы знаем правила. Я принадлежал к чему-то большому, и моему примеру следовали десятки тысяч других людей, и это было потрясающе.

Если ты приходишь на субботний матч, одетый не так как нужно, ты делаешься объектом насмешек на весь день. Ты ДОЛЖЕН был носить одежду ПРАВИЛЬНОЙ фирмы. Чувство, которое ты испытываешь, прогуливаясь по городу в стильном прикиде, несравнимо ни с чем. Кэшелс перестали носить клубные цвета — это не нравится многим людям. Они думают, что это хороший способ слинять от полиции, когда становится жарко, но для нас это идеальный вариант отсеивать полицейские сопровождения, разведчиков из других банд и прочее дерьмо. На самом деле, единственные люди, которых мы дурили, были полицейские, так как любой футбольный хулиган за версту чует приближение противника, а уж одежда не скроет того, кто ты и откуда.

Да, мы были злыми, агрессивными и жестокими, но в отличие от панков, скинов и байкеров, мы не протестовали не против чего. У нас не было никаких антиобщественных лозунгов, нам просто нравилось выставлять себя как последних ублюдков, которым на все наплевать. Нас не интересовало ничего, кроме поиска таких же банд как наша. Когда мы находили их, единственное, что нас заботило — так это как вытрясти дух из этих подонков. И мы продолжали конфликтовать с другими мобами, зачастую тратя за один день столько денег, сколько окружающие нас люди зарабатывали за целый месяц.

Pringle, Fila, Diadora, Tacchini, Lacoste и т.п. — вот примерный список фирм, которые считалось не стыдно на себя одеть. Конечно, это была хорошая, дорогая одежда. Сказать, что у всех у нас была куча денег, было бы неправильным. Быть кэшелсом считалось дорогим хобби, и многие из наших парней в середине недели ехали в Euston с длиннющим списком покупок и полупустым кошельком. Вечером ты сидел на телефоне, чтобы узнать, есть ли та вещь, которую ты заказал. Если нет, что еще можно выбрать и сколько тебе это будет стоить. Все эти проблемы никого не волновали — на субботнем матче ты должен был появиться в обновке.

Я помню, как-то раз фаны Birmingham City возвращались на Watford Junction после вечерней домашней игры и столкнулись с кэшелсами команды соперника, которые моментально вычислили нас. Деваться было некуда, и мы обменялись обычными оскорблениями. Brummies заинтересовались нашим прикидом, особенно толстовкой, которая была надета на одном из наших ребят. Уже на платформе было ясно, что эта небольшая фирма приехала из Milton Keynes и возвращается на том же поезде, что и мы. Они сели в начало поезда, мы соответственно, заняли вагоны в хвосте. Когда поезд прибыл в Hemel Hempstead, мы вышли из поезда, фаны City прыгнули на нас. Все они орали: “Держи того парня в толстовке!”. Так все происходило — они хотели не только размазать нас по земле, но и забрать все, что на нас было одето.

Мы выбрались целыми из этой передряги, и так как Brummies ждали следующего поезда, это дало нам возможность поквитаться с ними. Хорошо мы повеселились той ночью — один из них точно поехал домой с воспоминанием о дожде из бутылок и кирпичей, которому он подвергся на платформе.

К середине 80-х наша фирма окончательно развалилась. Банды Chelsea и West Ham наведывались на нашу территорию довольно часто, и я не мог больше выносить язвительных замечаний, что наш моб нужно назвать как одну из детских программ — Murphy’s Mob. Но фан-культура футбольных хулиганов все равно завораживала меня (как и сейчас). Между футбольными хулиганами существуют особые отношения, которые многие не могут постичь. Как-то, во время путешествия в Newcastle я столкнулся с мобом Sunderland на обслуживающей станции. Опять же, я думал, что добром наша встреча не закончится, но узнав, что мы едем на игру с их главным противником, они выложили нам всю возможную информацию о маршрутах, продвижениях и местах скопления фирмы United. Это помогло не ошибиться нам в выборе дороге и сыграло значительную роль в результате, которого мы достигли. Вы видите, мы все принадлежим к одному движению. Ты можешь общаться с любым суппортером, если только в этот день вы не являетесь оппонентами.

Другой стороной хулиганизма является то, что в отличие от других движений, оно на 100 процентов состоит из мужчин. Мы все знаем что группы, состоящие только из мужчин (или женщин) ведут себя совершенно по-другому, если рядом нет противоположного пола. Я бы никогда сам не полез в драку в обычной жизни, но ощущение себя членом моба дает мне шанс самоутвердиться, и мне это нравится. Мне нравится быть мужиком, поря чепуху, отпуская смачные шутки и выражаясь так, как тебе этого хочется. Кроме того, футбол является отдушиной, там ты можешь драться, материться и вообще, быть шилом в заднице только потому, что тебе этого хочется, и всего этого не видит твоя девушка. Я думаю, что именно это является причиной того, что люди продолжают участвовать в насилии, даже когда они становятся старше. Это для настоящих мужчин, один из способов доказать свою мужественность.

Я не собираюсь оправдываться или извиняться за то, что вы не поняли “старого, бедного футбольного экс-хулигана”. Я буду прав, сказав, что я люблю это. Мне не нужно разбирать и осуждать мои поступки, потому что я не стыжусь их. Правда состоит в том, что мы получили нормальное воспитание, мы любили школу и колледж, и мы не подходим под описание футбольного хулигана, которого СМИ выбрали объектом своей ненависти. Быть частью такого движения означает, что тебе насрать на то, что другие думают о тебе. В то время меня заботило лишь отношение моих соратников. Когда употребление различных подручных средств стало входить в моду, я решил, что это самое время покинуть корабль. Я не против походить с опухшей разбитой губой, но мне не хотелось каждый день смотреться в зеркало с фальшивой улыбкой и вставными зубами. Я был свидетелем нескольких ужасных событий, и поверьте мне — я входил в фирму, которая не была особо известна. А что же говорить о настоящих бандах?

Когда в моду вошел обычай сидеть на стадионе, я отошел от футбола. И игра и то, как теперь суппортер должен был смотреть ее — все это вместе вело к драматическим последствиям. Нельзя сказать, что манера ведения игры злила меня — то, что я люблю поглумиться на футболе, еще не значит, что в самом футболе я ничего не понимаю. В конечном счете, я не посещал стадион 3 или 4 сезона, изредка появляясь на самых важных домашних матчах. Приходя на игру сегодня, я чувствую то же самое — нас нае*али. Но нельзя навсегда забыть футбол и свой любимый клуб — поэтому сейчас вы можете встретить меня как на каждой домашней игре, так и на многих выездах.

После такого перерыва я понял, что попытки окончательно разорвать связи с футболом вообще и хулиганизмом в частности и старания стать примерным гражданином в конечном счете окончились провалом. Сейчас в банде очень мало незнакомых мне людей. Я часто встречаю знакомые лица из других маленьких мобов. Они до сих пор посещают матчи, но, как и я, соблюдают определенную дистанцию. Движение кэшелс продолжает набирать силу, только названия фирм немного изменились. Теперь это — Ralph Lauren, Stone Island, Henry Lloyd и Armani. Но я уверен, что эти парни испытывают те же чувства, что и я когда-то, поэтому я не могу удержаться от воспоминаний о делах минувших дней.

Я уверен, что многие люди могут найти лучшие пути для самовыражения, но футбол и насилие — вот две необходимые для меня вещи. Также они продолжают оставаться лучшими способами для разрядки для многих остальных. Если вы когда-нибудь были или скином, или панком, или кем-нибудь еще, тогда вы, возможно, сможете понять, что для меня значит быть футбольным кэшелс. Если вы прыгали с парашютом и испытали тот прилив адреналина, тогда вы сможете понять притягательность опасности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.